SOVIET HISTORY LESSONS

В то время как западная мейнстримовая пресса провозглашает Алексея Навального лидером российский оппозиции, у комментаторов в постсоветских странах нет уверенности, что что-либо изменится в их отношениях с Россией в том случае, если Навальный вдруг станет главой государства. 

 

Сравнения с легендарными диссидентами прошлого тоже звучат не в пользу Навального: и в России, и за ее пределами, все еще свежа память о гигантах правозащитного движения, таких как Владимир Буковский и Андрей Сахаров, которые, рискуя жизнью, разоблачали преступления советского режима, осуждали советский экспансионизм и выступали за право всех народов на самоуправление.

 

***

 

"Он сражался за страны Балтии, как лев. Он боролся за еврейских отказников, как отец и брат. Он бился за пленных ГДР, как храбрейший солдат", — писали о Владимире Буковском в своих некрологах в октябре 2019 года израильские и литовские газеты. "Он, русский, сумел за короткое время сдружиться с партизанами двадцатипятилетниками, за долгие годы жизни в тюрьмах и лагерях России так и не проникнувшимися симпатией к покорившей их родину стране", — писала киевская газета в памятной статье о Буковском.

 

Об Алексее Навальном, между тем, у критиков Кремля в странах бывшего СССР припасены слова другого рода. Список претензий к нему длинен: начиная с его расплывчатой позиции касательно аннексии Крыма и его оскорблений в адрес грузинского народа ("грызуны" назвал он их в 2008 году), заканчивая его призывами голосовать за коммунистов и его непрекращающейся эмфазы на коррупции — на фоне поверхностных и общих слов о гражданских правах и свободах. Но, скорее всего, раздражение, которое он вызывает у многих комментаторов в Украине, Грузии и Казахстане, не было бы таким стойким, если бы не разительный контраст между ним и правозащитниками шестидесятых и семидесятых годов.

 

Помимо других своих масштабных достижений, таких как разоблачение советской карательной психиатрии и противодействие пыткам в советских тюрьмах, Владимир Буковский — основатель движения за права человека в СССР — был также известен тем, что поддерживал многочисленные национальные движения. Он организовывал сидячие забастовки еврейских отказников в начале 1970-х годов в Москве, проводил меропирятия в поддержку независимости Украины в Киеве в 1992 году, обличал военные преступления российских войск в Чечне, осуждал вторжение в Грузию в 2008 году и постоянно напоминал Президенту Рейгану о бедственном положение крымских татар.

 

Панорамное видение Буковским прав человека как глобальной проблемы, неразрывно связанной с внешней и внутренней политикой как Востока, так и Запада, делало его уникальной фигурой среди других российских правозащитников. "Всякий раз, когда Советский Союз совершает акт агрессии за рубежом, это всегда является сигналом и своему собственному населению", — говорил он. И это указание Буковского на взаимосвязь между экономическим развалом внутри СССР и его военной агрессией, по собственному признанию Рональда Рейгана, значительно повлияло на политику, которую проводила его администрация в отношении Советского Союза.

 

Не только интеллект Буковского, но и багаж его знаний, и его уникальный опыт позволяли ему действовать внутри всеобъемлющей системы координат. Наряду с острым умом, он также обладал непосредственным опытом как самых суровых советских реалий, так и работы в самых высоких кругах, которые существовали на Западе. Здесь и сотрудничество с Государственным департаментом, и роль неофициального советника Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана, и беседы за столом королевы Елизаветы II и, что наиболее важно, роль руководителя антикоммунистического альянса "Resistance International", где его соратниками по разработке международных инициатив были одни из самых выдающихся интеллектуалов того поколения: Эжен Ионеско, Мишель Фуко, Ален Безансон и многие другие. Таковы были его роль и влияние — на расстоянии бесконечной дальности от интеллектуальной и политической изоляции нынешней российской оппозиции.

 

В результате становится понятно, почему современные российские оппозиционеры, такие как Гарри Каспаров, продолжают чувствовать себя неспокойно в тени Буковского, несмотря на их межкультурный опыт и позу "видавших виды" ветеранов. Ни одному из них не удалось приблизиться к уровню консультирования лидеров западных сверхдержав или сотрудничества на равных с ведущими мировыми интеллектуалами. То, как веб-сайт Каспарова в 2020 году решил удалить упоминания о консультативной роли Буковского при Рейгане и Тэтчер из пресс-релиза, который перечислял достижения Буковского, показательно, равно как и тот факт, что Каспаров старается не упоминать Буковского в своих выступлениях. 

 

Впрочем, какие бы чувства бывший чемпион по шахматам ни питал к ныне покойной легенде, сейчас, в 2022 году, это вряд ли имеет значение. Заключение в тюрьму Алексея Навального год назад мгновенно превратило его в лидера российской оппозиции и врага Владимира Путина номер один (по крайней мере, в глазах западных СМИ) и задвинуло Каспарова на задний план. 

 

Но, превознося Навального как героя, самоотверженно вернувшегося в Россию после отравления и тут же оказавшегося в тюрьме, многие на Западе упускают из виду шаткость его этических установок, которая очевидна наблюдателям так называемого "ближнего зарубежья". И именно в этих странах имя Навального вызывает если не откровенное раздражение, то глубокий скептицизм.

 

Примеров тому, как Навальный отстраняется от проблем, которые Кремль создает народам других постсоветских стран, множество. Первый — который постоянно цитируется в онлайн-дискуссиях — это его знаменитое оскорбление грузинского народа, который он обозвал "грызунами" во время российского вторжения в Грузию в 2008 году. Один этот факт ставит под сомнение адекватность его понимания того, что является цивилизованной внешней и внутренней политикой. Цитата из культового фильма "Брат-2", произнесенная его женой в самолете, летящем из Берлина в Москву ("Мальчик, водочки нам принеси, мы домой летим"), тоже не перестает вызывать саркастическую реакцию среди самых разных наблюдателей. В финале знаменитого фильма "Брат-2" спутница "крутого парня" Данилы Багрова произносит эту фразу на борту рейса, летящего в Москву после серии лихих убийств, совершенных Багровым в США. Тот факт, что Юлия Навальная выбрала эту цитату, чтобы подчеркнуть пафос ситуации, в которой находится ее муж, многими рассматривается как продуманный кивок — знак приветствия — направленный в сторону наиболее непросвещенного сегмента русских националистов. Другие, однако, видят в этом спонтанный жест определенного типа русской националистки, которая нашла наиболее естественный для себя способ выразить свой патриотизм.

 

Но самая серьезная претензия в ​​адрес Навального, исходящая от критиков Кремля в "ближнем зарубежье" — это его позиция в отношении российской оккупации Крыма. Вместо того, чтобы осудить аннексию, он назвал ее "воссоединением" в своей статье в New York Times в 2014 году и выступил против не на самого ее факта, а против того, как она была проведена: "по дулом автомата". Он ни разу не упомянул о тяжелом положении крымских татар — коренных жителей Крыма, решительно выступающих против аннексии, — но заявил о наличии некоего "консенсуса" "и в России, и в Крыму, что полуостров исторически ближе к Москве, чем к Киеву".

 

Бездарный ответ "Крым — не бутерброд", который он позже дал в интервью на ту же тему радиостанции "Эхо Москвы", должен был выразить мысль, что Крым нельзя передавать из рук в руки, как нечто незначительное. Но вместо этого Навальный лишь очередной раз подчеркнул свой отказ серьезно обсуждать вопрос, который требует четкой демонстрации философских и моральных принципов. Это главная претензия украинских критиков в адрес Навального, на которую он не может внятно ответить по сей день. 

 

Но к Навальному относятся с недоверием не только противники аннексии Крыма или те, кто считают его национализм бездумно хамским. Многие рядовые националисты — те, кто не состоит ни в каких ассоциациях, встревожены социальным упадком внутри России и заявляют, что не питают неприязни к другим национальностям, населяющим страну, — относятся к популистскому национализму Навального с большим пренебрежением. "Для человека азиатского происхождения поддерживать Навального — это значит не иметь никакого к себе уважения вообще", — написал один русский националист недавно в своем блоге.

 

Есть и другие — те, кто не относят себя к националистам и не особо обеспокоены военными авантюрами России за границей, — но которые с большим недоверием относятся к его стратегии так называемого "умного голосования", когда избирателей агитировали голосовать за коммунистов на выборах в Государственную Думу 2021 года. В стране, где огромное количество людей до сих пор помнит, что в их семье от рук коммунистов кто-то погиб либо в Гражданскую войну, либо во время коллективизации, либо во время сталинского террора, и где преступления коммунизма так и не были полностью разоблачены и осуждены, это выглядело как вдвойне плохой маневр, хотя и рекламируемый как тактическая стратегия, направленная на то, чтобы лишить правящую партию "Единая Россия" голосов. 

 

Однако, среди тех, кто имеет многолетний опыт либо наблюдения за российской политикой, либо активного участия в ней, Навальный вызывает еще одного рода подозрение: в сотрудничестве с какой-то из фракций российской высшей элиты. Главный вопрос, который задают такие аналитики, заключается в том, можно ли — не имея источника среди элит — получать такого рода секретную информацию, которую Навальный и его команда регулярно предают огласке. Владимир Буковский был одним из таких сомневающихся, говоря о Навальном в 2018 году:

 

"Я не верю, что он всё это делает без каких-то контактов с властями. У меня всё время подозрения, что ему всю эту информацию сливают, что это борьба кланов и его используют. Он ловкий. Он очень хорошо использовал эту ситуацию, чтобы поднять хоть какое-то заметное движение. Это заслуга, безусловно. Но я очень отношусь к таким вещам настороженно." Буковский дал этот комментарий в то время, когда Навальный был еще на свободе, а его брат находился в тюрьме. "Это обычная вещь", - объяснил Буковский. "Они подстраховываются. Чтобы не соскочил". 

 

Многие опытные российские политики также знают, что националистические движения традиционно находились под контролем КГБ / ФСБ — с момента создания ультранационалистического общества "Память" в 1980 году. А национализм впервые начал фигурировать в биографии Навального в 2006 году, когда он обратился в мэрию Москвы с просьбой дать разрешение на проведение "Русского марша" — ежегодной демонстрации нескольких русских националистических организаций, в том числе неонацистских. (Хотя в 2006 году так называемую "стилизованную свастику" выставил напоказ всего один участник — глава СС-Славянского союза Дмитрий Демушкин). Быстрое расставание с партией "Яблоко" (где Навальный в то время был руководителем аппарата Московского регионального отделения) последовало за "Русским маршем" 2006 года, когда "Яблоко" осудило "любые проявления этнической или расовой ненависти и любую ксенофобию".

 

Еще хорошо помнят старожилы ту непроницаемую стену молчания, которая часто окружала тех политзаключенных, которых больше всего боялся советский режим. В 1974-1975 годах мать Владимира Буковского по восемь месяцев не могла получить от тюремной администрации никакой информации о том, жив ли ее сын или мертв, несмотря на постоянные обращения к советскому руководству и в международные правозащитные организации. "Мой сын фактически лишен переписки", - писала Нина Буковская в своем письме в Прокуратуру РСФСР в мае 1974 года. "Я не имею никаких вестей от него. Может быть, дни его уже сочтены. Мне совершенно ясно, что мне не хотят, не могут показать сына. С ним, наверное, сделали что-то ужасное. Мне не хотят даже дать возможность узнать от сына о тех беззакониях, которые с ним творят. Что решено с ним сделать теперь? Куда водворят моего больного сына на явную и мучительную смерть? А может быть, он уже мертв? Так и скажите".  

 

Интервью же и статьи Навального регулярно появляются на веб-сайте радиостанции "Эхо Москвы", которая принадлежит государственному предприятию "Газпром". Многие отмечают, что истинный враг Кремля никогда не получил бы такой возможности. В конце концов, имя одного из таких врагов — Буковского — находится в черном списке всех связанных с Кремлем СМИ.

 

Кто-то может возразить, что пенитенциарная система сегодняшней России намного мягче, чем погибельные камеры Владимирской тюрьмы, где Буковский едва выживал на карательных пайках в 1970-х годах. Но недавние расследования правозащитной группы Gulagu.net и их разоблачения системных пыток в российских лагерях и тюрьмах указывают на то, что, оказавшись перед гипотетическим выбором, многие, возможно, предпочли бы оказаться в заключении образца советских времен, чем в современной российской тюрьме. По крайней мере, не смотря на советские пытки голодом и холодом, вероятность быть изнасилованным сотрудниками тюрьмы или лагеря в СССР была близка к нулю.

 

Одно, однако, объединяет как сторонников, так и критиков Навального, — это их призывы к его освобождению, и исходят они в равной степени и от либералов, и от националистов, от его соратников, и даже от тех, кто его активно критикует. Бесчеловечность факта его ареста и сфабрикованные против него обвинения вызывают резкое неприятие среди всех мыслящих людей — как в России, так и за рубежом. Хотя в России в соцсетях можно встретить выкладки пары или тройки диковинного толка конспирологов, которые считают, что Навальный на самом деле вообще не сидит — доказательств чему, конечно, они предъявить не могут. 

 

Но что действительно трудно оценить — так это то, популярен ли Навальный среди простых россиян, или нет. Многие среди молодежи, безусловно, находят его антикоррупционные призывы похвальными, а некоторые видят в нем единственную заметную альтернативу путинскому режиму. Но вопрос, возможно, не в том, сколько простых людей поддерживают Навального, а в том, какое количество из них готовы чем-то рискнуть ради него. И если ставить вопрос так, то поддержки у Навального явно мало.

 

Учитывая то, что его организация теперь объявлена властями экстремистской, и учитывая преследования его соратников, массово покидающих Россию, немногие готовы публично заявлять о своей поддержке. Заключение Навального в тюрьму не вывело на улицы столько людей, сколько ожидалось, и его бывшие соратники предпочитают эмигрировать, чем бороться за его идеи внутри России.

 

Однако, не перестает раздаваться небольшой, но громкий хор голосов, который неизменно — и очень восторженно — поддерживает Навального. Это не поколение диссидентов старой закалки, чей нонконформизм сформировался в столкновениях с КГБ в 1960-х годах и для которых Буковский остается безоговорочным авторитетом. Это поколение после него — те, кто никогда на собственном опыте не испытали, что такое советский лагерь, тюрьма, или карательная психиатрия, но начали заявлять о правах и говорить о демократии после того, как это стало безопасно — во времена горбачевских реформ и ельцинского руководства. Там, где Навальный груб, они замысловаты. Там, где он хамит, они язвительны. Но они — что примечательно — приветствуют его как фигуру, почти подобную Христу, провозглашая его тюремное заключение "мученичеством", а его решение вернуться в Россию после лечения в Германии от отравления — героическим поступком.

 

Эти сторонники Навального теперь подвергаются жесткой критике в бывших советских странах, особенно в Украине. Виктор Шендерович — харизматичный юморист и общественный обозреватель — еще в 2018 году подвергся критике украинских комментаторов за то, что после смерти Олега Табакова восхвалял его, как человека превосходнейшего. Табаков был известным театральным режиссером, "доверенным лицом" Владимира Путина на выборах 2012 года и активным сторонником аннексии Крыма в 2014 году.

 

В наши дни Шендеровича продолжают подвергать критике за то, что он не осудил ксенофобские высказывания Табакова в адрес украинского народа. Другое обвинение, выдвигаемое против него, однако, более свежее и носит скорее эстетический, чем нравственный характер. Речь идет о том, что он предваряет все свои записи в социальных сетях сообщением, что он является "иностранным агентом". Роскомнадзор — федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций — присваивает этот статус всем, кто, по их мнению, получает иностранное финансирование и при этом занимается "политической деятельностью", изучает и сообщает о преступлениях, коррупции или освещает вопросы военной и охранной сфер. И, по закону, любое такое лицо, организация, СМИ, или НПО должны предварять свои публичные сообщения уведомлением о своем статусе "иностранного агента".

 

Многие считают эти требования маркировки унизительными и направленными на то, чтобы посеять недоверие в обществе к самым смелым журналистам и активистам России. И то, что Шендерович продолжает придерживаться этого требования, многим кажется не только ненужным, но и неприятным, учитывая тот факт, что он недавно эмигрировал из России и больше в ней не живет. Другие же защищают его, указывая на то, что на него по-прежнему распространяются штрафы Роскомнадзора, которые могут привести к финансовым и другим материальным потерям. 

 

Однако корни претензий кроются глубже, чем провозглашение себя "иностранным агентом" или панегирики в адрес мертвых шовинистов. Что раздражает многих комментаторов, так это тот факт, что Шендерович, пользуясь большим уважением среди российских либералов, тем не менее, избегает ряда черезвычайно важных для российского общества тем. Многие считают, что бедственное положение крымских татар или ввод российских войск для подавления протестов в Казахстане требуют серьезного аналилза со стороны авторитетных либеральных общественных деятелей, ровно так же, как и некоторые нравственные темы, которые лежат в основе дискурса о правах человека в России.

 

Одной из таких тем является Владимир Буковский — единственный российский правозащитник, который снова, и снова, и снова, и снова шел в тюрьму, чтобы говорить правду о нарушениях прав человека в СССР, и единственный, кто был организатором сопротивления заключенных в местах лишения свободы. Тот факт, что Шендерович в эти дни не может говорить о Буковском и о его примере, в то время как раньше — когда это было относительно безопасно — осыпал Буковского щедрыми похвалами, для многих выглядит четким указанием на одно: Кремль настаивает на том, чтобы существовала линия, которую не позволено переходить даже самым откровенным критикам режима. И тот факт, что они не переходят эту линию, истощает их "кредит доверия", как любят выражаться на постсоветском пространстве.

 

Не имея репутации советских диссидентов, доказывавших силу своих убеждений через жертвование своей свободой, российские либералы — такие, как Шендерович, — оказались в особенно уязвимом положении под обрушивающимся на них шквалом обвинений со стороны оппонентов Кремля в Украине, Грузии и Средней Азии. Кроется ли причина в страхе, или особого рода близорукости, или же в простом безразличии к бедственному положению других наций, над которыми издевается Кремль, — это более тонкие подробности, в которые критики предпочитают не вдаваться.

 

Те из аналитиков, кто наиболее доброжелателен, указывают на то, что российская оппозиция, как и российское общество в целом, по-прежнему не знает английский язык. Это означает, что она отрезана не только от полемики, идущей в других странах, но и лишена важных инструментов для понимания современного политического дискурса и его генезиса, как указывал Ален Безансон еще в начале 1970-х годов. За этим следует, по Безансону, изоляция нации, которая часто ведет к шовинизму.

 

Другие высказываются более резко и объясняют осторожность российских либералов перед лицом важных этических вопросов тем, что они обладают тем же "имперским менталитетом", что и руководство в Кремле. Еще одно мнение обращает внимание на подстраивающийся под обстоятельства характер советской (а теперь и постсоветской) интеллигенции, которая исторически была вынуждена существовать в симбиозе с властью, чтобы выжить.

 

Выдающийся политолог Илья Земцов писал о советской интеллигенции в своем основополагающем труде 1989 года "Реалии и грани перестройки":

 

«Интеллигенцию вначале высмеивали, затем третировали и ущемляли, а потом посадили всю целиком на скамью подсудимых. По существу, все инспирированные Сталиным политические процессы были расправой и избиением интеллигенции. Коммунисты достигли своей цели. Интеллигенцию сковал страх — настолько сильно, что даже ее независимые гордые представители пошли к ним в услужение".

 

Те, кто еще более снисходителен, находят более простое оправдание для тех представителей российской интеллигенции, кто не осуждает военные преступления своей страны в Сирии, преследование крымских татар и ввод войск в Казахстан, но привлекает внимание общества к репрессиям против гражданского общества внутри самой России: "Люди комментируют те темы, которые они могут позволить себе комментировать — если начать говорить больше, то можно отправиться в тюрьму".

 

Будь то миопия, безразличие или, действительно, страх, многие их тех в России, кого раньше считали "либеральными лидерами общественного мнения", теперь делают то, чего они сами, возможно, не могли от себя ожидать всего год назад. Некоторые бывшие правозащитники поливают грязью и дискредитируют политических заключенных. Другие — когда-то бесстрашные — избегают политических тем и просто постят фотографии котят в социальных сетях. Некоторым это помогает избежать преследований, а некотороым — облегчить своим детям получение государственного финансирования для своих элегантных документальных фильмов по истории искусства, спонсируемых Министерством культуры России — тем самым министерством, которое недавно назвало Соединенные Штаты "угрозой", направленной против "традиционным ценностей" страны.

 

Но ушла, конечно, не вся надежда. Старшее поколение, возможно, и дрогнуло по давлением властей, но русские школьники (те, которым, по Достоевскому, покажешь карту звездного неба, а они завтра возвратят вам ее исправленною) тихо недоумевают, почему Навальный — этот 45-летний мужчина с остановившимися глазами — тратит сотни часов на описание каждой детали обстановки в новой путинской резиденции, но не рассказывает им в сколь-нибудь существенных подробностях о правах человека, парламентской демократии, политических свободах, российской агрессии за рубежом и суверенитете соседних государств. И видя, что в роликах Навального такой информации нет, они спокойно переключаются на те каналы, где она есть.

 

Буковский хорошо знал это об этом явлении и называл его "законом поколений": "Одни поколения интересуются превыше всего материальными вещами, другие —  политическими идеями".

 

Алиса Ордабай, февраль 2022.