SOVIET HISTORY LESSONS
Что было достигнуто диссидентским движением в СССР?
Я прекрасно осознаю, что не мы разрушили этот режим, этот режим прогнил из-за его врождённых недостатков, из-за своей врождённой глупости. Но, несомненно, наше вмешательство ускорило процесс. И, самое главное, мы способствовали этому без кровопролития. Нам удалось дать нашей стране пример того, как сопротивление возможно без кровопролития, без насилия.
Эффект от нашего вмешательства, особенно на высоком правительственном уровне, был, безусловно, разрушительным. Об этом мне рассказывали руководители горбачёвского периода, например, Яковлев. Режим в тот момент, в том числе и с нашей помощью, был настолько дискредитирован, что никто не защитил бы его, даже КГБ. И, возможно, ещё один результат, который был получен благодаря нашей помощи и поддержке, заключается в том, что во время эры Рейгана и Тэтчер, западный мир каким-то образом нашёл в себе силы противостоять сoветскому режиму. И Рейган, и Тэтчер, оба говорили мне об этом лично.
Например, они оба прямо сказали мне, что они поняли, что Запад может победить в противостоянии с восточным блоком, не прибегая к войне. Дилемма, возникшая на Западе во время холодной войны, дилемма, среди прочего, подчеркиваемая левой пропагандой, заключалась в следующем: чтобы иметь возможность каким-либо образом противостоять Советскому Союзу, необходимо либо активное сопротивление, либо мирное сосуществование. Мирное сосуществование означало моральную капитуляцию. И, по их словам,
урок, который они извлекли из нашего примера, был именно таким: что можно победить Советский Союз, не прибегая к войне.
Теперь, вспоминая те годы, я, конечно, вижу, что нынешняя ситуация не совсем соответствует цели, которую мы поставили перед собой со стратегической точки зрения в то время. Просто наши действия как молодых людей восемнадцати-двадцати лет, независимо от какой-либо стратегической проекции, были спонтанным и непосредственным импульсом. Отказ склонить голову перед режимом, утверждение своей свободы: "Я не согнусь перед этим режимом, вне зависимости от того, что может случиться со мной, потому что я хочу быть свободным".
Чего мы смогли достичь за четверть века отчаянных усилий, это показать, что в советских условиях возможно одержать моральную победу и остаться человеком. Прежде всего, то что необходимо сделать — это одержать победу над самим собой, потому что, по моему глубокому убеждению, у нас всегда есть свобода выбора, даже в тюрьме, и никто не может найти себе оправдания, если не желает воспользоваться этой свободой выбора.
Каким-то неожиданным для нас образом мы смогли вдохновить целый ряд западных политиков на мирную конфронтацию с Советским Союзом. Это мне сказал в своё время Рональд Рейган и много раз говорила Тэтчер. Они мне так объяснили: "Мы были всё время зажаты между этими двумя крайностями и решения никакого не видели; а вы — ваше движение — вы доказали нам, что Советский Союз можно разгромить без единого выстрела. И мы, в это поверив, повысили давление на Советский Союз". Гонка вооружений, которая уже была непосильна для них, для советских; снижение цен на нефть они лоббировали, и в конечном итоге обанкротили советский режим. Вот, собственно, наш вклад в развал коммунизма.
Выступление Владимира Буковского в издательском доме Spirali Edizioni, Милан, 2007 год.
Владимир Буковский и президент США Джимми Картер,
1977 год.
Владимир Буковский и Федеральный канцлер Западной Германии Гельмут Коль, 1983 год.
Почему Россия не стала демократическим государством после краха СССР?
Все произошедшее — результат вашего выбора и винить в этом некого. Это был ваш сознательный выбор, благодаря которому вперед на позицию власти в стране в послекоммунистический период вышли именно те самые люди, которые и привели ее в это состояние. Те самые люди, которые вчера служили империи зла, которые гадили и преследовали свой народ 75 лет и вдруг внезапно оказались объявленными демократами, хотя все прекрасно знают, кто они.
Наше общество никогда не набиралось мужества, чтобы встать против тоталитарного режима, оно не смогло выдавить из себя раба — ни по капле, ни струйками и, таким образом, вместо того чтобы сопротивляться злу, каждый норовил к нему приспособиться, устроить свою карьеру и каким-то образом продолжать себе жить.
Когда пришла возможность стране освободиться, никто уже не знал, что это такое, и никто не хотел рисковать. Все, что хотели сделать, — это провозглашать одного или другого бывшего партийного аппаратчика очередным спасителем человечества, отечества, будь то Горбачев или Гайдар, Ельцин или Явлинский. И в тот самый момент, когда народная революция постучалась в дверь в апреле 1991 года, наше общество обнаружило, что старый режим ему ближе неизвестного нового, что оно меньше боится партии, чем оно боится народа.
Не пробовали еще в России никакой демократии. Только пытались, да и то весьма робко и непоследовательно. И демократов еще не было у власти. Те, кого называли этим словом в начале 90-х, были почти все бывшими коммунистами. Правда, в коммунизме они уже разочаровались, и я верю, что вполне искренне, но это еще не сделало их демократами. Тем более ничего не понимали они в рыночной экономике. Ну скажите, каким образом, например, Егор Гайдар, всю жизнь просидевший то в журнале "Коммунист",то то в экономическом отделе газеты "Правда", оказался вдруг экономистом-рыночником и демократом? Охотно верю, что он читал какие-то книжки про рынок (тайком от своего партийного начальства), но он никогда не жил в стране с рыночной экономикой и понятия не имел, как это все работает. Отсюда его безобразные "рыночные реформы", его ваучерная "приватизация", выродившаяся в простое жульничество. В результате за каких-нибудь два года такие вот "демократы" ухитрились дискредитировать то, за что мы 30 лет боролись.
Предвыборный манифест Владимира Буковского, 2007 год.
Никто из нас, тех, кто начинал правозащитную деятельность в 60-х, в политическую жизнь современной России не интегрировался. Прежде всего потому, что, чтобы оказаться теперь в числе строителей "новой демократии", нужно было пройти вполне определённый путь: вступить в партию, сделать карьеру, дослужиться хотя бы до декана экономического факультета, потом, где-то в году 91-м, эффектно выйти из партии и заработать себе имя видного демократа. я уверен, что нынешние "демократы" сделают всё, что могут, для того, чтобы такие, как я, не проникли в российскую политическую сферы.
Из выступления Владимира Буковского перед депутатами Моссовета, газета "Воля России", 1992 год.
Когда Запад формально объявил об окончании холодной войны и, соответственно, начал обращаться со странами, вышедшими из советского блока, как с "демократиями", в этих странах, на самом деле, не было демократии. Система осталась, номенклатура осталась у власти. Их связи стали преступными связями. Они превратились в большую мафию. Они продолжали вести свою деятельность и медленно продвигаться к верхушке власти. К 2000 году они всплыли — в лице малоизвестного полковника КГБ. И вместо того, чтобы заподозрить хоть что-то, Запад приветствовал его как подлинное лицо демократии. Интересно, сделали бы ли они то же самое, если бы в 1955 году бывший эсэсовец стал бы канцлером Германии? Но в этом случае новый президент Буш сказал нам, что он заглянул ему в глаза и увидел его душу. Это, я помню, озадачило меня. Как ему удалось это сделать? Во всех моих многочисленных соприкосновениях с офицерами КГБ душа — это то, чего я никогда не мог у них найти. И всё же Западу потребовалось ещё 10 лет для того, чтобы понять, как они ошибаются, и что этот, якобы, "новый демократ" в Москве является лишь продолжением советского учения. Ничего не изменилось. Всё идёт назад.
Общество, выходящее из-под гнёта тоталитаризма, обычно не имеет политических или социальных структур, способных обеспечить стабильность в переходный период, за исключением тех, которые уже существуют — несовершенных и испорченных тоталитарной системой. И они, скорее всего, будут выступать против изменений, способствуя политической нестабильности, характерной для всех посттоталитарных стран. Новообразовавшиеся институты, не смотря на то, что они многочислены и издают много шума, как правило, на самом деле настолько крохотны и слабы, что ведут просто символическое существование. Они никогда не смогут противостоять хорошо укоренившимся, походящим на мафиозные, всепроникающим структурам, ведущим своё начало из старого режима. Они слишком малы даже для того, чтобы заменить собой аппарат управления страной, поэтому старая номенклатура руководит всеми исполнительными функциями этого предположительно нового "демократического" государства.
Следует помнить о том, что то, что мы называем "номенклатурой" — это не просто обычная бюрократия, а целый слой общества (согласно некоторым оценкам — 18 миллионов человек) со своими корыстными интересами, личными связями на Западе, собственным накопленным капиталом и соучастием в преступлениях, цель которых — объединение соучастников. Уже сам факт её существования представляет реальную угрозу для хрупкой демократии и для её контроля над системой органов исполнительной власти. Добавьте к этому бесконечные этнические конфликты, фантастическую коррупцию, стремительный рост преступности, общую апатию деморализованного населения, и задача перехода к новой системе становится практически невыполнимой.
Также, не будем забывать о не слишком дружелюбном отношении Запада к попыткам установления демократии в бывшем Советском Союзе. В то время как тем, кто, подобно Горбачеву и его команде, стремился спасти умирающую коммунистическую систему и столь же обреченный Союз, была предоставлена всяческая помощь (включая финансовую поддержку в размере 45 миллиардов долларов!), их оппонентов с самого начала дискредитировали как "непредсказуемых", "неуравновешенных" и “опасных".
Тем не менее, я убежден, что не смотря на все эти трудности, демократия, рождённая после августа 1991 года, если её так можно назвать, имела шанс на выживание (и даже на умеренный успех), если бы не колоссальные промахи, допущенные Ельциным и его командой.
И я поехал в Россию в 1991 году, ещё до падения коммунизма, и я пытался говорить с людьми вокруг Ельцина, прекрасно зная, что коммунизм рухнет. И я пытался убедить их всех: "Нам нужно подвергнуть этот режим суду. Режим — не обязательно народ. Не нужно сажать в тюрьму 18 миллионов аппаратчиков. Цель не в этом. А в том, чтобы переосмыслить прошлое. Чтобы дать людям возможность пересмотреть своё место в истории — то, что они сделали, и как они внесли свой вклад в этот режим". Без этого я не верил, что может начаться прогресс. Кроме того, нужно было применить и какие-то люстрационные методы — убрать старую номенклатуру с позиций власти. Ничего из этого не было сделано. Хотя я уговорил почти всех вокруг Ельцина.
Интервью Владимира Буковского Дэвиду Фросту, телеканал Al Jazeera, 29 февраля, 2008 г.
Выступление Владимира Буковского на митинге на Площади
Маяковского, 1 сентября 1991 г.
Владимир Буковский в Моссовете, 1992 год.
О самопожертвовании
В Советском Союзе настоящие возможности открываются только после этого — после того, как всё становится невозможным с обычной точки зрения. Когда вы совершаете прорыв через невозможное, тогда и появляется единственный способ что-то сделать. Конечно, очень многие люди прекрасно знали, что в результате их действий, в результате их деятельности они будут наказаны, заключены в тюрьму и так далее. Но у них не осталось другого пути, какого-либо способа привлечь внимание и предать огласке наши проблемы.
Давайте не будем слишком сильно радоваться достижениям тех, кому повезло и кто стал героями, потому что вершины, которые они собой являют, окружены множеством могильных холмиков забытых мертвецов.
Интервью Владимира Буковского журналу Encounter, ноябрь 1987 г.
Во времена самых глубоких кризисов нации необходим символ для того, чтобы выжить. Чувство огромной ответственности за свой народ начинает преобладать над стремлением сохранить собственную жизнь. Тот, кто никогда не испытал ничего подобного, может смотреть на борьбу как на бессмысленный фанатизм, желание умереть, или просто мазохизм. В чём смысл символического сопротивления со стороны нескольких сотен человек, когда миллионы уже покорно приняли свою судьбу? В чём смысл голода и избиений ради отказа носить синюю униформу вместо зелёной? Но диктаторы и захватчики знают, в чём смысл.
До тех пор, пока существует символ, народ не побеждён. Пуля в спину -- не решение, потому что символы бессмертны.
Об отношении тоталитарных режимов к свободным странам
Если вы чем и страшны им, так это своей свободой и благосостоянием. Они не могут потерпеть демократическое государство вблизи своих границ (или вблизи границ своих сателлитов), потому что пример процветающей демократии под самым их боком может оказаться слишком заразительным.
Владимир Буковский, "Пацифисты против мира", Издательство La Presse Libre, Париж, 1982 г.
Об идеологии современной России
Всё советское время в стране существовало две идеологии: одна официальная, коммунистическая, и одна — неофициальная, блатная. Я это знаю поскольку по лагерям это всё видел, общался. Эти две идеологии сосуществовали. Официальная не вызывала большого уважения, к ней относились с юмором. А неофициальная — блатная, уголовная идеология всегда была. Так вот, как только рухнула шелуха внешней оболочки официальной идеологии, на смену ей мгновенно пришла блатная идеология. И она завоевала все позиции в обществе.
Интервью Владимира Буковского Борису Райтшустеру, канал RTVD, 2018 год.
О роли и смысле существования
КГБ / ФСБ
Врут чекисты и их политсантехники: не родине они служили, а партии. И созданы они были, по выражению Ленина, как "вооруженный отряд партии". И задача им была поставлена — защищать партию от народа, поддерживать ее власть над ним. Именно они пытали и расстреливали миллионы наших соотечественников по приказу партии. Они же и раскулачивали, сгоняли мужиков в колхозы да в ГУЛАГи.
Все 90-с годы корпорация чекистов готовилась к захвату власти, продвигая своих людей и в администрацию, и в Думу, и в крупный бизнес, и даже в организованную преступность. Не они ли организовывали первые банды, рэкетировавшие бизнесменов, с тем чтобы эти последние обратились к ним за "защитой"? Не ли организовывали в Верховном Совете (а потом в Думе) саботаж демократических реформ? Не их ли ставленники сделались теми самыми "олигархами", с которыми они потом так мужественно расправились? Не они ли спровоцировали обе войны в Чечне, чтобы опять стать востребованными?
Необходимо судебное расследование всех преступлений советского режима и его наследников — прежде всего, руководства КПСС и КГБ-ФСБ — на основе Нюрнбергских статутов. Все преступления режима должны быть вскрыты и обнародованы.
Предвыборный манифест Владимира Буковского, 2007 год.
Трагедия в том, что русский народ не понял, какую жуткую роль в его судьбе сыграли Чека, КГБ, ОГПУ, НКВД и так далее. И выбрали — а первый раз выбрали — этого ничтожного подполковника КГБ.
Интервью Владимира Буковского Дмитрию Гордону, 2018 год.
Расследование дела — тонкий процесс, требующий терпения и аналитических способностей, а также умения работать с источниками информации. Когда пытки одобряются, люди с редкими способностями покидают службу, вытесняемые менее способными коллегами с их быстрыми методами, и сами службы начинают вырождаться, превращаясь в вотчину садистов. По этой причине, в период своего расцвета, сталинский НКВД стал армией мясников, терроризировавших всю страну, но неспособной раскрыть простейшие преступления. И как только деятельность НКВД начала идти полным ходом, даже Сталин не мог её остановить. Он в конце концов сумел это сделать только натравив НКВД на самого себя, приказав арестовать главного его палача, Николая Ежова (предшественника Берии), и его ближайших приспешников.
Каждый русский царь после Петра Великого торжественно упразднял пытки при восхождении на трон, и каждый из его преемников вынужден был заново их отменять. Эти цари совсем не были прекраснодушными либералами, но долгий опыт использования этих способов "допроса" в России показывал им, что как только они становятся разрешенными, пытки разрушают аппарат государственной безопасности. Они понимали, что пытки — это профессиональное заболевание любого следственного аппарата.
Статья Владимира Буковского "Длинная тень пытки" в газете Washington Post, 18 декабря 2005 г.
Почему рухнул Советский Союз
Советский Союз рухнул сам, под тяжестью собственной глупости. Он был изначально обречен, поскольку изначально создавался не как нормальное государство, а как плацдарм для грядущей мировой революции. Прибавьте сюда "стоимость империи" — т. е. содержание таких же нежизнеспособных "социалистических стран", которые же Совсоюз и наплодил по всему миру, и станет понятно, что крах был неизбежен. Проще говоря, СССР обанкротился, надорвался, поскольку его экономическая база была слишком мала для его глобальных амбиций.
Предвыборный манифест Владимира Буковского, 2007 год.
Всё, чего хотел Горбачев, — это поправить советскую экономику, дав людям немного больше инициативы и позволив им более широко участвовать в построении социализма. Устойчивый спад советской экономики, наконец, привел к банкротству страны, лишив Советский Союз возможности сохранять свой статус сверхдержавы, сохранять свою империю и продолжать военную конкуренцию с Западом. У него просто не было выбора. Но он также надеялся, что когда у людей появится немного больше свободы, у них — перефразируя известное высказывание Марка Твена - хватит здравого смысла ей не воспользоваться. Он надеялся, что страх, сидящий в людях после семидесяти лет репрессий, помешает им начать требовать настоящей демократии. Но он ошибся.
Социализм не может быть преобразован, он не может развиться в демократию и рыночную экономику, вне зависимости от того, насколько осторожны реформаторы и насколько постепенны реформы. Сам принцип, на котором была построена эта система, должен быть изменён, и по этой причине старые политические структуры не способны противостоять, когда на них давят. Они либо закручивают гайки, либо разрушаются.
К августу 1991 года у Горбачева и его товарищей кончился набор доступных им уловок, а у народа кончилось терпение. Экономический саммит в Лондоне стал катастрофой для Горбачева: новые кредиты не предлагались, несмотря на весь обычный шантаж. Внутри страны перспективы давления на республики с целью подписания нового Союзного договора с каждым днем становились всё эфемернее, особенно после того, как Украина — самая крупная и, безусловно, самая важная республика, открыто отказалась его подписывать. Становилось очевидно, что запугивание возможностью государственного переворота больше не действовало. Необходимо было применить более сильное лекарство и придумать ещё более правдоподобное предупреждение о возможной катастрофе.
В итоге "августовский путч" был, по всей вероятности, вовсе не путчем, а, скорее, введением военного положения, замаскированным под путч. Горбачев, конечно, не мог позволить себе возглавить его и предпочёл остаться в тени. Если бы путч завершился успехом, он, несомненно, вернулся бы после своего крымского отдыха в роли примиряющей силы, с по крайней мере частично восстановленной властью. А если бы этот самый странный в человеческой истории путч потерпел неудачу — что, естественно, и произошло — он предстал бы перед всем миром как жертва, которая должна быть спасена и вырвана из лап "силовиков" для того, чтобы остаться у власти ещё на шесть лет. Как бы то ни было, вне зависимости от того, поощрял он заговор или нет, Горбачев не мог быть не осведомлен о том, что такая гигантская операция готовится, тем более что в эту подготовку были вовлечены многие из его ближайших помощников.
Что двигало диссидентами в СССР?
Огромный импульс нашему движению в послесталинскую эпоху дали движения стран Восточной Европы. Можно сказать, что движения в странах Восточной Европы породили наше движение. По мере роста нашего движения оно также оказывало влияние на движения в странах Восточной Европы.
Выступление Владимира Буковского на пресс-конференции во Франкфурте-на-Майне, 23 января 1977 года.
Нами двигало чувство внутренней необходимости. Были вызовы, на которые надо было ответить, была ложь, которую нужно было разоблачить, были дикости, которые нужно было обличить. Это мы знали своим нутром. Мы должны были это сделать из уважения к себе, для своего душевного здоровья, во имя человеческого достоинства. Мы были охвачены простым восстанием разума -- но у нас, как я уже сказал, не было прагматичной модели, которой бы мы руководствовались. Мы не хотели ничего "изменить". Мы сопротивлялись, потому что нас довели до сопротивления. Это был вопрос самосохранения.
Мы сопротивлялись, потому что власти говорили нам: "Мы вас изменим". А мы отвечали: "Не измените". Мы не реагировали на конкретные деспотические действия властей. Мы действовали, руководствуясь глубоким внутренним убеждением, что наша внутренняя независимость находится под угрозой и что её нужно отстаивать. Загрязнение нашего сознания необходимо остановить.
Владимир Буковский в интервью журналу Encounter, ноябрь 1987 г.
Власть, на самом деле, базируется на готовности человека подчиняться давлению. Другими словами, власть не исходит из дула автомата, по выражению марксистов; она создаётся людьми, которые готовы подчиняться требованиям. И если люди аннулируют своё согласие подчиняться, у государственных органов вдруг исчезает власть. Это была основная идея диссидентского движения.
У движения за права человека в Советском Союзе нет фиксированной политической модели. Всё, чего мы хотим, -- это чтобы у общественности была информация о политических событиях и чтобы у людей была возможность свободно выражать своё мнение. Мы не связаны и, надеюсь, в будущем не будем связаны особенно тесными отношениями с каким-либо политическим лагерем. Мы не принадлежим к консервативному лагерю, мы не принадлежим к социалистическому лагерю, мы принадлежим к концлагерю. Вот почему мы согласны сотрудничать со всеми открытыми, честными политическими организациями на Западе, которые пытаются поддержать нас в нашей борьбе и преследуют те же цели, что и мы.
Выступление Владимира Буковского на пресс-конференции во Франкфурте-на-Майне, 23 января 1977 года.
Простое человеческое желание быть невиновным — прямое или опосредованное — в глазах своих потомков и современников, породило то, что сейчас повсеместно известно как движение за права человека в СССР. Оно оказалось неуязвимым перед лицом одной из самых репрессивных систем в мире. Оно оказалось сильнее любых заговоров или политических интриг.
Предисловие Владимира Буковского к книге Артура Кёстлера "Слепящая тьма", издательство Folio Society, Лондон, 1980 год
Сейчас, когда я слышу со всех сторон столько возвышенных слов и заверений в сочувствии, в поддержке, когда слышу слова негодования в адрес нечестных советских сихиатров, когда я вижу недоумение в глазах людей — "Как это могут быть такие нечестные врачи?" — я невольно ловлю себя на мысли: а кто из вас, оказавшись в Советском Союзе, выбрал бы свободу быть ненормальным? Много ли найдётся среди вас таких чудаков, которые захотели бы оказаться гонимыми ради абстрактной честности перед самим собой?
Люди склонны засыпать, и наша задача — попытаться их разбудить. Мы немного похожи на будильники.
Интервью Владимира Буковского газете Les Nouvelle Littéraires, 23 июля 1981 г.
Для одних людей их личность, их целостность, их инстинкт самозащиты, инстинкт самосохранения состоят из животного чувства, стремления просто выжить, не растерять своих сил. Для меня же целостность личности и инстинкт самосохранения связаны между собой, с желанием быть самим собой, не терять самоуважения, не терять достоинства, не растерять всех своих индивидуальных черт и склонностей. Это вопрос внутренней свободы, о которой вы меня спрашивали. Человек, который однажды пришёл к этому понятию внутренней свободы, не может его изменить. Это невозможно, иначе это будет равносильно самоуничтожению. Легче покончить жизнь самоубийством, чем изменить убеждения.
Все, что ты этому режиму отдашь, будет использовано против человечества, ему во вред, а стало быть и тебе не на пользу. Я никак не мог понять, как можно воспитывать и растить детей в этой стране, в которой в результате они станут или убийцами, или убитыми, или палачами, или жертвами. Ведь никакого другого продукта эта чудовищная система создать не могла.
Если вы помните кадры, которые транслировались во время восстания на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, вы наверняка помните среди них фотографию, которую — совершенно точно — никто не мог забыть: знаменитую и символическую фотографию, на которой мальчик, молодой китайский студент, становится на пути колонны танков и отказывается двигаться, и эффективным образом останавливает всю колонну своим небольшим телом. Когда я увидел это по телевизору, моя интуиция сработала мгновенно: этот мальчик — один из нас, потому что символически это то, что делали мы. Наше обращение к режиму имело практически то же содержание, что и эта фотография, о которой я говорю. Смысл нашего послания заключался именно в следующем: "Мы стоим сейчас перед вами, и единственный способ остановить нас — это убить".
О пропаганде
Мы живём в эпоху идеологических войн, в которых массовые идеологии, массовая пропаганда и массовые движения являются незаменимыми инструментами. Суверенитет и национальные границы, война и дипломатия, мир и стабильность — все эти понятия девятнадцатого века превратились в анахронизмы. Войной может стать что угодно — от массовых волнений до терроризма и партизанских движений. И поле боя в современных войнах не ограничивается границами государств, а существует и в головах людей, будь то в Индиане или Сибири. Ракета долетает до противоположной части земного шара за 15 минут. Для того, чтобы в ту же точку попали новости, достаточно доли секунды. Строго говоря, не существует больше такой вещи как чисто внутренние дела. Коммунисты первые осознали эти новые реалии и начали применять на деле предоставляемые ими возможности. Они в совершенстве овладели искусством идеологической войны.
Несостоятельность американцев в этом отношении особенно удивительна. Их понимание советского отношения к пропаганде инфантильно, и у них практически отсутствует стремление играть в эту интеллектуальную игру для того, чтобы получить хороший результат. Американцы не понимают, что на пороге 21 века коммуникации на международной арене — это одно из видов оружия (я бы сказал, крайне необходимое и обязательное оружие) для взаимодействия с советской системой. Любой человек, изучавший Ленина и знающий базовые вещи о советской системе, понимает, какое огромное значение коммунизм придаёт "агитации и пропаганде" — как в деле удержания своей собственной системы на плаву, так и в подрывной деятельности против критиков и противников за рубежом. Крылатая ракета долетает до противоположной точки земли за 15 минут, а пропаганда распространяется по всему миру за долю секунды.
Интервью Владимира Буковского журналу Encounter, ноябрь 1987 г.
Советская система имеет в своем распоряжении гораздо больше инструментов для политического влияния в любом кризисе, гораздо больше уровней, на которых она может вести борьбу, и на которые западное общество никак не умеет реагировать. У него просто нет для этого никаких средств, никаких инструментов. Мы могли свободно использовать общественное мнение на Западе, мы могли обращаться к левым в этих странах, используя их как очень мощный инструмент во время развёртывания кризиса. Мы могли использовать партизан очень легко, мы могли делать очень многое. А западная сторона могла генерировать только один из пяти возможных ответов на наши шаги.
Это одна из тех пугающих вещей, которые лежат в основе неподготовленности Запада к реальному кризису, к реальному развитию кризиса , в котором советская система сейчас находится — система, которая разрабатывала эти свои инструменты в течение последних пятидесяти - шестидесяти лет. И если мы не уделим внимание идеологической войне и некоторым другим аспектам, связанным с Советским Союзом, если мы не обретём способность решать такие проблемы, наше будущее будет жутким.
В действительности, советское население сознательно подвергается изо дня в день, вот уже 65 лет, пропаганде, запугивающей его этим мифическим "враждебным окружением", постоянной внешней угрозой. Коммунистические правители беззастенчиво спекулируют на трагедии нашего народа во Второй мировой войне для того, чтобы оправдать режим угнетения и свои чудовищные военные расходы. Они делают все возможное, чтобы вселить в сознание людей параноический страх перед "миром капитализма". По счастью, люди у нас достаточно психически здоровы, чтобы эти усилия вызывали только смех. Таким образом, вопреки этой теории, не параноический народ требует усилий для сверхобороны, а вполне трезвое и жестокое правительство старается породить паранойю у своего народа.
Источник: Владимир Буковский, "Пацифисты против мира", Издательство La Presse Libre, Париж, 1982
О современной российской оппозиции
Они концентрируются в центре. У них вот эта пирамидальная идея, она имперская -- она никак из головы не вылезет. Я много времени потратил, объясняя им, что будущее в России состоит в расколе страны дальше. В отделении больших регионов. И поэтому концентрироваться в центре нет смысла. Нужно идти и развивать горизонтальные связи, связи с регионами, в которых уже есть сепаратистские тенденции, такие как Дальний Восток, Восточная Сибирь, Урал, юг, север. Вот на чём нужно концентрироваться, а не на том, сколько вы соберёте демонстрантов на Болотной площади. Это совершенно бессмысленно. Ну соберёте вы сто тысяч. Ещё раз сто тысяч. И что? Никакого движения, никакого изменения это не вызывает. А вот когда придут в движение регионы и начнут отстаивать свой суверенитет, свою автономию — не важно как это будет названо — вот тогда власть окажется в тупике.
Встреча Владимира Буковского с читателями в Праге, март 2013 г.
О национальных чертах
Человеку потребовались сотни тысяч лет эволюции и мутаций, чтобы выйти из животного состояния. Чтобы вернуть человека обратно в животное состояние, не требуется ни одной мутации, достаточно лишь удара по голове. С цивилизацией дело обстоит ещё проще, потому что она не оставляет следов в генах. Абсолютно цивилизованные английские школьники, заброшенные судьбой на необитаемый остров, легко превращаются в дикарей. Дети, отрезанные от своих родителей барьером ненависти, а от всех прошлых традиций — пропагандой, легко превращаются в хунвейбинов, солдат SS, или Павликов Морозовых. Повелитель Мух дремлет в каждом из нас, выжидая своего часа. Вы думаете, что вы лучше, чем они, господин профессор? Поскребите себя, и под гарвардским лоском вы непременно обнаружите своего внутреннего русского.
Не поразительно ли, что в ХХ веке, после Камю и Ионеско, Брехта и Булгакова, Оруэлла и Замятина, мы до сих пор верим сказкам и колыбельным о хороших и плохих народах? Но зачем ограничиваться нашим веком? Разве Гетё не создал первую антиутопию, показав, что внутри каждого из нас обитает мятежный и тревожный дух, доктор Фауст, страдающий от несовершенства людей и несправедливости, царящей на Земле?
Человеческая природа на Западе такая же, как и на Востоке.
На самом деле, мы все в какой-то степени одна семья, хотя бы по сходству наших судеб и наших характеров. Вне зависимости от нашей национальности и нашего возраста, все мы родились в Будапеште, ходили в школу в Праге, стали взрослыми в советских концлагерях и достигли зрелости в портах Гданьска. Наш опыт непрерывен, и процесс, в котором мы участвуем, необратим, точно так же как процесс создания общей организации также необратим.
Основными проблемами Советского Союза, с точки зрения диссидентов, являются национальные проблемы, религиозные проблемы и проблемы рабочих. Поскольку в нашей стране насчитывается около 100 различных национальностей, большинство из которых порабощены и захвачены силой, развитие национальных чувств и движений за национальную независимость сейчас очень сильно. Я говорю о Прибалтике, Украине, Средней Азии и Кавказе. Эти области особенно обеспокоены национальными проблемами. Я говорю о меньшинствах, таких как крымские татары, которые были депортированы из своей родины в Среднюю Азию, или поволжских немцах, которые были изгнаны со своей собственной территории и рассеяны. Эти люди, конечно, представляют потенциальную угрозу для режима.
Каждый из нас прекрасно знает в глубине души, что коммунизм, прежде всего, — это оккупация самих себя, и что он не может существовать без нашего содействия, даже если это формальное содействие. В этом отношении русские не лучше и не хуже остальных. Мы просто оказались первыми, по кому пришёлся этот удар — и, я думаю, самый сильный удрар — последствия которого мало кто в то время мог предугадать. У наших отцов ещё не было перед глазами примеров Колымы и Камбоджи. Понадобились десятки лет террора, десятки миллионов людей, погибших в ГУЛАГе, прежде чем мы, их дети, осознали, что огромные преступления начинаются с маленьких обещаний.
Теперь, когда я успел пожить в разных странах свободного мира, я понял, что здесь тоже хватает мыслителей с туманом в голове, что подлецов достаточно везде, и что в каждом человеке живёт и раб, и хозяин, и, как правило, раба больше, чем хозяина. За исключением того, что мы на Востоке уже поняли и узнали много вещей, в то время как на Западе они ещё не успели всего узнать.
О том, что заставляет граждан молчать при тоталитарных режимах
Одна из самых страстно преследуемых целей советских образовательных и психологических мер по формированию человеческого поведения — это сделать гражданина беспомощным. Вы сажаете человека в камеру и говорите ему, что из неё невозможно выбраться — вот вам ситуация-прототип всех других ситуаций.
Лень и равнодушие являются мощными составными частями нашей природы. Гораздо проще не замечать вещи, чем замечать их. Первое из этих качеств не требует от вас никаких действий. Второе — требует, и в результате может создать неудобства для вашей совести и отнять у вас время, которое вы хотели бы посвятить вечерней телепередаче. Поэтому впасть в советизацию — заманчивый вариант. Она играет на вашей склонности к бездействию и на вашем инстинкте пойти по легкому пути.
Возможно, самая трудная часть борьбы с советизацией — это насмешки, которые влечёт за собой отказ её принимать. В глазах обычных советских людей ты становишься не героем-диссидентом, а объектом насмешек. Это может оказаться гораздо более смертоносным для твоего духа, чем страх перед КГБ или заключением.
Другим фактором, который делает многих людей послушными и советизированными, является стремление реализовать свой талант — реальный или воображаемый. Как вы можете реализовать свой талант в тоталитарной системе? Только соглашаясь с системой, потому что она одна может предоставить вам сцену, платформу, издательство, микрофон.
Конечно, дьявол никогда не просит слишком многого. Вначале тебя просят пойти на очень небольшие уступки, но их достаточно, чтобы привести тебя в соответствие с требованиями системы.
Система рассчитывает на тишину. И предлагает людям соглашательство, как меньшее зло. Чтобы встать и сказать: "Да, мы знали всё о палачах, о депортациях... Да, мы закрывали глаза, чтобы не чувствовать себя ответственными" -- это требует героической натуры и аномально повышенного чувства совести. А вынести последующие за этим высмеивания и издевательства со стороны тех самых людей, права которых ты защищаешь с риском для самого себя — это слишком тяжело, даже для мужественного человека. Когда тебе угрожает следователь: "Не дури, не переходи черту", он вполне может ещё только усилить твоё стремление к сопротивлению, но когда то же самое тебе говорят обычные люди, которых ты знал и любил всю свою жизнь, твоим первым порывом будет сдаться, испытывая при этом омерзение.
Интервью Владимира Буковского журналy "Encounter", январь 1988 г.
В этой стране практически нет свободных людей. Государство — единственный работодатель — никому не позволит быть финансово независимым, точно так же как не терпится в этой системе любая другая независимость. Каждый должен исполнять "полезную" задачу, осуществлять нужную функцию. Притом несколько систем тайной полиции и служб безопасности шпионят друг за другом и вместе — за всеми остальными. Не удивительно, что такая система породила человека "нового типа", который думает одно, говорит другое, а делает третье.
Владимир Буковский, "Пацифисты против мира", Издательство La Presse Libre, Париж, 1982 г.
Я ещё в советское время думал — уже послесталинское время, брежневское, как мы говорили — вегитарианское время. Ну что, если бы люди отказались ну хотя бы выходить на эти первомайские парады, ну хотя бы отказались в каких-то там социалистических соревнованиях участвовать — самую чепуху. Ведь им бы ничего не сделали. Ничего! Боятся. И боятся самых невероятных вещей — вот у него очередь на квартиру через пять лет, и если он что-то сделает, то его из этой очереди выкинут, и он ещё будет десять лет ждать. Вот этого хватало. В сталинское время расстрел был. В гражданскую войну, в сталинское время боялись расстрела. А в наше время боялись очередь на квартиру потерять. И этого хватало, чтобы контролировать огромную массу людей.
Встреча Владимира Буковского с читателями в Праге, март 2013 г.
Мы либо свободны, либо нет. Это внутреннее чувство, которое невозможно измерить. Что я хотел подчеркнуть, так это то, что оно требует наличия давления или наличия вариантов выбора, но не зависит от внешних условий. И мы склонны променивать его, хотя бы частично, на спокойную жизнь. Что ведёт к добровольному рабству и к той жёсткой форме социализма, который мы видим в СССР, которая эксплуатирует это стремление к покою и одновременно ограничивает вас. Вот что объясняет суть этого общества лучше, чем любая идеология. И поскольку этот обмен свободы на комфорт в СССР достиг своего пика, человек осознаёт, что дальше идти некуда и хочет взять себя в руки. Таким образом, он делает конкретный выбор, который часто означает тюрьму, но который позволяет ему почувствовать, что он обрёл свободу.
Интервью Владимира Буковского журналу La Quinzaine Littéraire, 1 сентября 1981 г.
Если на Западе политические теории возникают индуктивно, как обобщение существующего опыта, то в Советском Союзе всё наоборот — существует доктрина, и в соответствии с этой доктриной создаются факты жизни. Если какой-либо жизненный факт не соответствует существующей теории, он просто уничтожается. Согласно официальной доктрине, бытие определяет сознание. И, согласно этой доктрине, в Советском Союзе построен социализм. И общество там, якобы, теперь строит коммунизм. Таким образом, люди, которые живут в социалистическом и коммунистическом обществе, не могут иметь никакого другого сознания, кроме социалистического сознания. И действительно, где же те, кто верит в Бога в Советском Союзе, в то время как антирелигиозная пропаганда процветает уже 60 лет, а религиозная пропаганда запрещена? Где же противники коммунизма, когда все стороны жизни организованы в соответствии с принципами коммунизма?
Согласно официальной доктрине, есть два объяснения этого явления. Согласно этой доктрине, инакомыслие может быть результатом подкупа западного империализма, и тогда диссиденты становятся платными агентами империализма. Другое объяснение состоит в том, что инакомыслие — это патологический процесс.
Согласно доктрине, другого логического объяснения нет. Если по какой-либо причине нецелесообразно относить диссидента к первой категории как агента империализма, он автоматически попадает во вторую категорию как психически больной человек. У психиатров нет другого выбора, кроме как поставить диагноз, который лучше всего соответствует психологическому складу пациента. Если пациент упрямый, значит, он параноик. Если он уступает, то он шизофреник.
Выступление Владимира Буковского на пресс-конференции во Франкфурте-на-Майне, 23 января 1977 года.
Об образовании в СССР
Я закончил школу в 1959 году, после десяти лет обучения. С тех пор я провел почти 12 лет в тюрьмах и психиатрических больницах. Когда я сравниваю первые десять лет со следующими 12 годами, мне нелегко сказать, где было сложнее.
О советской экономике
Неотъемлемой частью советской экономики является неоплачиваемый принудительный труд трех миллионов заключенных. Этих заключенных используют на самых разных предприятиях, и производимые ими товары часто включаются в общий поток советского экспорта. Линия Байкал-Амур, стратегически важная железная дорога, строится на японские деньги и на рабском труде заключённых. В нашем концентрационном лагере на Урале, на заводе, куда нас привозили на работу, был старый фрезерный станок "Цинциннати". На этом древнем станке, залатанном штукатуркой, со сломанными ручками, целые поколения заключенных работали с 30-х годов. Это символ "сближения" американских технологий и советского рабства.
Казалось бы, мы далеки от времен рабовладельческого общества, но даже международные конвенции, направленные против рабского труда, допускают возможность его использования с оговорками. Никто другой, кроме рабочих и свободных организаций рабочих, не может потребовать пересмотра этих конвенций.
Здесь речь идет не только о солидарности, но и о взаимных интересах. Таким образом, западные вложения капитала в СССР, рассчитанные на эксплуатацию дешевой рабочей силы, наносят прямой ущерб интересам рабочих на Западе. Я уверен, что американские профсоюзы — как минимум — имеют право рассматривать все случаи инвестирования американского капитала в СССР, условия труда и оплаты в местах, где применяется американский капитал, чтобы не допустить получения прибыли путём ущемления прав советских рабочих.
Чем больше они начнут интенсифицировать производство и экономику, тем меньше партийного контроля будет оставаться. И чем меньше партийного контроля будет над экономикой, тем меньше партийного контроля будет над страной как таковой.
В 1970 году встал вопрос о модернизации отдельных отраслей. Были разработаны две точки зрения. Одна состояла в том, что промышленность должна быть децентрализована и с неё нужно снять ограничения — то есть она должна быть либерализована. Либерализация в этом контексте означает более значительные материальные стимулы для работников, более широкие полномочия для управленцев в сфере торговли и продажи своих товаров и, возможно, в сфере найма и увольнения людей. Но эта точка зрения явно не устраивала политическое руководство — людей, которые контролировали партийный аппарат, потому что это означало бы потерю власти. Поэтому было разработано альтернативное решение проблемы. Вместо того, чтобы модернизировать и либерализовать советскую промышленность, почему бы не купить всю необходимую технику и оборудование с Запада? И Запад был очень готов. Результат? Они согласились на формулу, которая оказалась самым грубым вмешательством в наши внутренние дела. Существует миф, увековеченный многими вашими бизнесменами здесь, на Западе, что торговля без предварительных условий является строго нейтральным инструментом в отношениях между двумя странами. Но это просто не так. Такая торговля с тоталитарной страной, на самом деле, может оказаться самой сильной формой поддержки одной из сторон. В конечном итоге, вопрос сводится к следующему: вмешиваетесь ли вы, находясь на стороне правительства Советского Союза, или вмешиваетесь, находясь на стороне советского народа? Когда меня вывозили из СССР, на мне были наручники, и на этих наручниках было написано "Сделано в США". В значительной степени эта торговля, для ведения которой нет условий, означает именно это — продажу нашему государству наручников для нашего народа.
Интервью Владимира Буковского журналу National Review, апрель 1977 г.
О торговых отношениях с тоталитарными режимами
Те американские компьютеры, которые недавно превратили устаревшую технику румынского полицейского государства в средство эффективного угнетения, и те западногерманские сталепрокатные заводы, которые на настоящий момент помогают расширять советское военное производство (например, автоматизированные заводы в Липецке) — это изощренные взятки, которые Запад платит, чтобы держать коммунистов подальше от себя — ну и прибыльный бизнес для близоруких банкиров и промышленников.
Интервью Владимира Буковского журналу Encounter, ноябрь 1987 г.
Расширение торговли и, в особенности, огромные западные кредиты не только не сделали СССР более зависимым от Запада, а скорее наоборот, всё больше и больше порабощали Запад. Советский Союз неизменно использовал в военных целях всё, что приносила ему торговля с Западом. Так, например, завод грузовых автомашин на Каме (Камаз), построенный американцами в 70-х годах, позднее стал выпускать военные грузовики, участвовавшие в советской оккупации Афганистана.
Мы дрожим от негодования, когда слышим о советском вторжении в очередную страну. Мы ненавидим этих послушных солдатиков, всегда готовых исполнять, что им прикажут. Что они, роботы? Ну, а что мы им предлагаем делать? Неужто мы всерьез ожидаем, что они взбунтуются и пойдут под расстрел, в то время как весь мир продолжает снабжать их палачей товарами, кредитами и современной технологией? Не кажется ли вам, что мы спрашиваем с них больше, чем с самих себя? Так или иначе, а этот порочный круг должен быть разорван, если мы хотим жить как люди. Почему же не начать там, где легче? Так вот как понимается здесь борьба за мир и свободу: люди на Востоке должны жертвовать своими жизнями, вы же не должны жертвовать своими доходами?
Говоря по правде, я не верю, что дело в забывчивости, так же как я не верю, что западные банкиры, промышленники и правительства настолько "глупы", чтобы привязать себя к советской колеснице по ошибке. Нет, это их сознательная политика, открыто проповедовавшаяся в годы разрядки и скрыто исповедуемая теперь. Более того, это их жизненная философия. Они большие любители стабильности, эти банкиры и бизнесмены. Они категорически против движений сопротивления в коммунистических странах, против самой перспективы освобождения порабощенных народов Востока. Они верят, что спасают человечество от угрозы реального столкновения, сознательно ограничивая возможности любого будущего правительства что-либо изменить, сохраняя, таким образом, навеки некоторый уровень международной напряженности и ядерной угрозы, но недостаточно большой, чтобы быть реально опасным. Они-то и есть величайшие миротворцы, гораздо более мощные, чем все эти толпы на улицах европейских столиц. Благодаря им, мы постепенно спускаемся в Эпоху Тьмы.
Владимир Буковский, "Пацифисты против мира", Издательство La Presse Libre, Париж, 1982 г.
Мы часто помаем голову, почему это ООН ни разу не осудила нарушения прав человека в СССР, почему Всемирный совет церквей ни разу не осудил расправы над верующими? Мы удивляемся, почему весь мир с такой готовностью снабжает СССР технологией, кредитами, станками и машинами, хлебом и маслом? Мы удивляемся, что это советские делают в Анголе и Эфиопии, Южном Йемене и Афганистане? И почему это, как только советские, зарвавшись, попадают впросак, весь мир с готовностью бросается помогать им «спасти лицо», словно нет другой заботы у Свободного мира? Книга Корчного дает удивительно простой ответ на эти вопросы. Как и пресловутое жюри матча, мир готов сделать все, только чтобы стало наконец спокойно. Мир готов уступить во всем, лишь бы мировой бандит наконец насытился и угомонился.
Предисловие Владимира Буковского к книге Виктора Корчного "Антишахматы", 1980 г.
Как раз в тот момент, когда миллионы русских и украинцев, армян и литовцев готовы бороться за демократию, преодолевая свои семидесятилетние страхи, Запад даёт деньги нашим общим врагам.
Люди здесь, в Соединенных Штатах, не понимают, что торговые отношения с Советским Союзом не являются символом мира. Я много раз слышал от деловых людей и других сторонников хороших торговых отношений, что торговля является мощным оружием в установлении хороших отношений с Советским Союзом и, возможно, способом оказания смягчающего влияния на советских лидеров. Я бы сказал, что это чепуха, потому что торговля с Советским Союзом просто используется советским руководством в военных целях. Люди никогда не получают то, что продали им Соединенные Штаты. Всё это попросту потребляется управленческим аппаратом Советского Союза. Единственными реальными потребителями западных товаров являются партийные бюрократы, у которых есть специальные распределители, так называемые закрытые партийные распределители товаров – места, где они могут быть снабжены всеми лучшими западными импортными товарами.
Но в то же время потенциал воздействия торговых отношений на ситуацию не ограничивается только обменом товарами. Это намного глубже и важнее. Одна из вещей, которые необходимо учитывать, говоря о торговле, состоит в том, что она представляет собой вмешательство во внутренние дела. Это так и есть. Мы должны это признать. Самое главное, что нужно помнить: на чьей стороне мы будем вмешиваться, на стороне людей или на стороне правителей? Нужно об этом помнить, ведя переговоры о торговых соглашениях с Советами.
Я хотел бы привести один маленький пример. Я помню, что в середине 1960-х годов – и я описываю это более подробно в книге – произошёл раскол в руководстве СССР относительно экономики, потому что, как у нас часто случается, наступил экономический кризис. После смерти Сталина сложилась отчаянная ситуация. Когда Хрущев пришел к власти, многие влиятельные люди вокруг него предложили ему провести экономические реформы, что означало возвращение к эре НЭПа (новой экономической политики), возвращение в небольшой степени к капитализму, большей децентрализации, большей мотивации людей и большей свободе управления, что могло улучшить ситуацию.
Это предложение создало раскол между так называемой партийной бюрократией и государственной бюрократией, потому что партийная бюрократия слишком хорошо понимала, что эти новые шаги в конечном итоге создадут ситуацию, в которой партия потеряет контроль над экономикой, и это приведёт к потери политической власти.
Партийные бюрократы выступали против этого вектора развития, насколько могли. Эти вещи обсуждались в советских газетах очень приглушенно, но их можно было отслеживать. Определенные эксперименты были начаты. Некоторым колхозам было разрешено перейти на свободное управление, их освободили от контроля, просто чтобы посмотреть, что произойдёт, и было разрешено платить людям за реальную работу, которую они выполняли. Примечательно, что производительность этих колхозов моментально выросла примерно в семь раз. Удивительно, что об этом писали в советской прессе. После этого стали ожидать больших изменений.
Но, конечно, руководство партии не было заинтересовано в этой реформе, поэтому они предложили другой выход – экономические соглашения. Они предложили начать вести так называемую мирную политику, расширив торговые отношения с другими странами. Таким образом, они могли бы получать все необходимые товары от Запада посредством торговли, а не путем реформ, опасных реформ.
А Запад был достаточно глуп, чтобы согласиться с советской инициативой и расширить торговые отношения, которые погубили весь этот эксперимент в Советском Союзе. В конце концов, все так называемые экономисты (в отличие от идеологов) были либо арестованы, либо уволены с работы. Все эксперименты были закрыты, и сейчас нет никаких надежд на эти экономические реформы.
Это хорошо иллюстрирует то, как торговля с Западом уничтожила важный шаг вперёд в СССР.
Для меня является знаковым, что меня вывезли из Советского Союза в наручниках американского производства, с надписью “Сделано в США”. Такие наручники широко используются в тюрьмах и лагерях СССР. Агенты КГБ устанавливают аудионаблюдение западного производства в квартирах советских правозащитников. В Москве проводятся выставки западных полицейских технологий.
Это только примеры, символы: в конечном итоге, любая экономическая помощь Советскому Союзу и странам Восточной Европы, которая не выдвигает строгие требования, служит только для укрепления той тюрьмы, которая красноречиво называется "Социалистический лагерь”.
О русском народе
Я как бы обрёл семью, нашёл свой народ и ощутил себя его частичкой. Я обнаружил, что есть целый мир, точно так же не приемлющий эту власть и эту мораль! Я вдруг стал "нормальным", как тот гадкий утёнок, который нашёл свою стаю. И это был не "уголовный мир", не каста профессиональных преступников, это был НАРОД, наш народ, о котором никто уж и не думал семьдесят лет, разве что поминали в партийных лозунгах. А он все эти страшные десятилетия продолжал жить по своим нравственным канонам, как старообрядцы в глухом скиту.
Владимир Буковский о тюремном опыте в журнале "Столица", №20, июнь 1991 г.
Я думаю, что именно человеческая природа, более чем какая-либо особенность русского народа, делает возможной любую тоталитарную власть, и она основывается на покорности людей. Вы бы лучше поняли ситуацию, если бы приняли во внимание, сколько миллионов было казнено в предыдущие годы. За шестьдесят лет, по нашей оценке, было убито не менее 66 миллионов человек. Засилие террора было настолько огромным, что мы не можем обвинять людей в том, что они пассивны и напуганы. Даже сейчас они не могут поверить в возможность развития своей страны в позитивном направлении. Они уверены, что любая активность с их стороны будет немедленно наказана. И в нашей стране или в любой другой, боюсь, не так много людей, готовых рисковать своей жизнью ради того, чтобы говорить о чём-то открыто. Когда я был в Норвегии, я помню, один пожилой человек спросил меня, сколько диссидентов говорят открыто. Я сказал, что в стране с населением 260 миллионов этих людей не так много. И он сказал, что так было и у них. Он был участником сопротивления в период правления Квислинга в Норвегии, и теперь все рассказывают про себя, что они тоже были членами сопротивления, но на самом деле в то время их было всего несколько человек.
Это вполне объяснимо, потому что никто не хочет умирать просто ради того, чтобы что-то сказать. Человеческой природе более свойственно найти способ приспособиться к ситуации и продолжать так жить. Всегда есть некоторые возможности улучшить свою собственную жизнь, и есть возможности жить тихо и более-менее счастливо.
Я бы не стал никого обвинять в том, что человек приспосабливается. Для людей вполне естественно вести себя таким образом.
Я спал с ними на одних нарах, под одним бушлатом, делил кусок хлеба, вместе подыхал по карцерам. И я полз по запретке на брюхе, рвал колючую проволоку, обдирая руки, ждал каждое мгновение пулю в спину, только чтобы передать им пачку махорки. Так же, как и они мне. И я не жалею об этом. А что вы знаете о своем народе? Какое к нему имеете отношение? Какое имеете право говорить от его лица?
Владимир Буковский, "И возвращается ветер", 1977 г.
Мы говорим о нации, которую обезглавили. Которая прошла через геноцид. И после таких вещей судить нацию несправедливо.
Владимир Буковский в интервью журналу National Review, май 2019 г.
Об опросах общественного мнения в тоталитарных станах
В стране, где люди могут подвергнуться преследованиям за своё мнение — а у нас опять появились политзаключенные, несколько десятков — полагаться на любые опросы общественного мнения глупо. Люди не говорят то, что думают, они напуганы. Они скажут то, что вы хотите, чтобы они сказали. У Сталина была поддержка 99.9 процентов. У Брежнева было более-менее то же самое. Это ничего не значит в ситуации, когда страна не свободна.
Интервью Владимира Буковского Дэвиду Фросту, телеканал Al Jazeera, 29 февраля, 2008 г.
Об ошибках Запада в отношении России
Никто в огромном аппарате по разработке внешней политики Соединенных Штатов не знает, что США хотят от Советов. Никто не пытался даже сформулировать этот вопрос. Я однажды поднял эту тему в разговоре с несколькими друзьями, работающими в разных ветвях государственной власти в США, и каждый из них дал мне ответ, отличающийся от остальных. Один сказал, что будет хорошо, если Советы просто оставят нас в покое, другой сказал, что он хотел бы увидеть, как Советы ослабят хватку над Восточной Европой или на деле проявят уважение к правам человека в своей собственной стране. Но ни один из них не попытался понять, как всего этого можно достичь на практике.
Подобно испуганному ребёнку, потерявшемуся в лесу и начинающему громко разговаривать с самим собой, американцы верят, что диалог с Советами рассеивает опасность войны.
Даже если Советам удастся загнать самих себя в тёмный угол, в случае, если они совершат серьёзную ошибку и ситуация заставит их начать отступать и начать отдавать обратно то, что они до этого получили, американские "профессионалы" начнут возмущаться, все как один: "Дайте им путь к отступлению", "Дайте им спасти свою репутацию". И все бросятся спасать репутацию Советов с большим энтузиазмом, чем сами Советы когда-либо это делали. Кто-нибудь может припомнить хотя бы один случай, когда Советы воспользовались бы таким приготовленным для них "путём к отступлению" или проявили малейший интерес к "спасению репутации" и отступили? Зачем им это? Соединенные Штаты всегда придумают хорошее оправдание их поведению и никогда не воспользуется их очевиднейшими ошибками. С такими врагами нужны ли друзья?
В вашей стране, как и в любой свободной стране, в вас воспитано понимание того, что компромисс – это хорошо, потому что он помогает жить и выживать – это один из краеугольных камней вашего общества. В советском менталитете всё по-другому. В нас воспитывают ту мысль, что компромисс – это всего лишь проявление слабости. Всякий раз, когда мы сталкиваемся с конфликтом (когда я говорю "мы", я имею в виду тех из нас, кто вырос в Советском Союзе), мы точно знаем, что мы должны давить до той точки, до которой другая сторона готова отступать.
И поэтому мы видим два разных типа поведения. Западная сторона постоянно проигрывает, потому что отступает, идет на компромисс и ожидает, что советская сторона сделает то же самое. С советской стороны выходит все наоборот; проявление слабости свободных обществ является лишь стимулом для продвижения дальше и дальше.
О менталитете руководства тоталитарных стран
Понятия "честная игра" просто не может существовать в СССР, где все является политикой — будь то наука, искусство или спорт. Всякое достижение — это доказательство преимущества социализма. Всякое поражение — это удар по престижу. А человек, пытающийся отстоять свою независимость в любой сфере, в любом вопросе,— неминуемо объявляется врагом всего государства. Вся мощь Советского Союза, весь его аппарат немедленно мобилизуется на борьбу с таким отчаянным смельчаком.
Предисловие Владимира Буковского к книге Виктора Корчного "Антишахматы", 1980 год.
Почему советских людей их миролюбивое правительство заставляет относиться к любому иностранцу из некоммунистической страны как к врагу? Почему брак между американкой и русским рассматривается как измена родине? Какой диалог может быть, когда только специально проверенным стукачам позволяется приближаться к иностранцам? Упрощённая или нет, правда состоит в том, что в тоталитарном государстве человек является собственностью государства. К тому же дешёвой собственностью. Он просто пешка в опасной игре, в которую играют правители. Ходячая функция. Только наивные жители Запада верят в то, что они живут в мирное время. Со дня своего основания Советский Союз находится в состоянии войны с Западом, и людей заставляют быть солдатами в этой войне. В таком контексте проявление простого человеческого чувства воспринимается государством как бунт.
Все тираны-реформаторы совершают одну и ту же ошибку: переоценивают силу своей власти и недооценивают народную ненависть.
Интервью Владимира Буковского журналу "Огонек", 1991 г., № 18.
Сам по себе генеральный секретарь ЦК КПСС может быть добр, зол, пребывать в добром здравии или в маразме, ненавидеть свой народ или втайне радеть о его благе, его именем могут подписывать пухлые тома сочинений или зловредные указы, но он в данном качестве не человек, он функция.
Интервью Владимира Буковского журналу "Огонек", 1991 г., № 18.
О территориальной агрессии СССР
Порядок, установленный коммунистами, означал не что иное, как перманентную гражданскую войну, будь то внутри страны или за рубежом. А точнее говоря, глобальную "борьбу за мир", поскольку, согласно Ленину, "в конечном итоге 'мир' означает просто коммунистическое господство во всём мире".
Существует очень тонкое различие между войнами "справедливыми" и "несправедливыми": "справедливые войны" — это те, которые ведутся в "интересах пролетариата", в то время как "несправедливые войны" ведутся против этих интересов. Как видите, всё очень просто и абсолютно ясно: справедливые войны вполне оправданы, потому что они ведут к созданию такого мирового порядка, где вообще не будет больше войн, раз и навсегда. Ведь пролетарии все братья, так? Значит, когда они избавятся от капиталистов, империалистов и прочих врагов народа, с чего бы им драться между собой?
Как только установлена эта формула и расшифрована терминология, ход истории становится абсолютно ясен. Например, оккупация Прибалтики, Бессарабии или война с Финляндией в 1939-1940 гг. бесспорно были совершенно справедливы, так же как и раздел Польши, осуществлённый совместно с нацистской Германией, в то время как нападение Германии на Советский Союз в 1941 г. несомненно было вопиющей несправедливостью.
Владимир Буковский, "Пацифисты против мира", Издательство La Presse Libre, Париж, 1982 г.
Любая неудачная международная авантюра может начать цепную реакцию развала империи. Вот почему не могут они потерпеть народного восстания в Венгрии, "весны" в Праге, антикоммунистической "священной войны" в Афганистане или второго полюса власти в Польше. Отзвуки почувствуются во всех остальных странах социалистического лагеря, так же как и на Украине, и в Прибалтике, и в Средней Азии. Сценарий советской агрессии угнетающе однообразен. Сначала нужно подорвать демократическое государство изнутри, помогая дружественным "прогрессивным силам" прийти к власти. Затем приходится поневоле спасать своих обанкротившихся "прогрессивных" друзей, когда сопротивление народа грозит их свергнуть.
Агрессивны ли они от испуга? Да, но только напугали их не кучи ваших железок и не ваши неумелые попытки создать оборону. Они смертельно напуганы собственным народом, потому что знают — конец неизбежен. Вот почему нужны им постоянные победы над "враждебным окружением". В каждой такой победе заложена простая угроза своему порабощенному населению: "Видите, пока что мы еще достаточно сильны и никто не может противостоять нашей мощи".
Владимир Буковский, "Пацифисты против мира", Издательство La Presse Libre, Париж, 1982 г.
О либерализации авторитарных режимов
Оседлав однажды тигра, почти невозможно потом спрыгнуть с него. Попытка внутренней либерализации может оказаться роковой. Само количество ненависти, накопившейся в стране за 65 лет социалистического эксперимента, огромно, результаты любой реформы настолько непредсказуемы, а, пуще всего, уничтожение самой власти этой клики и их сказочных привилегий (а то и физическое их уничтожение) настолько вероятны при ослаблении центральной власти, что трудно ожидать от властей заигрывания с либеральными идеями. Только угроза неизбежной и скорой гибели может заставить советских правителей провести серьезные внутренние реформы.
Владимир Буковский, "Пацифисты против мира", Издательство La Presse Libre, Париж, 1982 г.
О марксизме
Логика марксистского учения требует, чтобы экономические и социальные факторы были признаны определяющими в понимании общественного устройства. Именно эти факторы (правильно интерпретируемые или нет) придали большевистской революции её легитимность и всей советской системе -- её суть и смысл.
Я верил, что глубоко внутри каждого человека есть что-то, на что не влияет ни экономика, ни окружение. Что человек автономен. Но в то время я не понимал, что ставлю под сомнение саму основу марксистской системы. Это я понял позже, но был рад, что сделал это на таком раннем этапе своего жизненного пути.
Интервью Владимира Буковского журанлу Encounter, ноябрь 1987 г.
Как только цель достигается, утопическое движение, если оно сумело навязать свои идеи большинству, изменяется -- переходит из рук экстремистов к конформистам. Именно задачей последних будет доведение исходной идеи до абсурда.
Владимир Буковский, "СССР: от утопии к катастрофе", издательство Robert Laffont, Париж, 1990 г.
Чем труднее достичь цели, тем больше жертв нужно принести, и тем ужаснее средства, которые становятся оправданными. Разве мы не можем оправдать истребление эксплуататоров и империалистов ради того, чтобы избавить человечество навсегда ото всех страданий? Тем не менее, успешное выполнение этой невероятно трудной задачи требует от индивидуального "я", чтобы оно подчинилось общему "мы" одинаково мыслящих людей. Мерзость и жестокость классовых врагов может быть побеждена людьми, которые сами ещё более мерзки и жестоки. Их победа будет служить их оправданием.
Удивительно то, что то же самое произошло во множестве стран по всему миру, в местах, чья история, культура и религия очень сильно отличаются друг от друга. Но это ни на что не влияет. Марксизм остаётся модным времяпровождением богатых лентяев и университетских профессоров во всех развитых странах. Для их же учеников во Вьетнаме и Камбоджи он превратился в кровавую трагедию.
За два с половиной года, проведённые за пределами Советского Союза, я встретил гораздо больше марксистов и коммунистов, чем за тридцать пять лет в Советском Союзе. В Советском Союзе нет настоящих коммунистов. Те, кто вступает в партию в нашей стране, просто пытаются найти самую верную возможность для продвижения по службе, потому что любой, кто не является членом коммунистической партии, не может получить такую должность как заведующий лабораторией в исследовательском институте или редактор газеты. Любая хорошая должность невозможна, если вы не член партии. Популярная шутка в Советском Союзе гласит, что ни один человек не может обладать всеми тремя качествами: честностью, интеллектом и партбилетом. Если вы честны и являетесь членом партии, вы определенно глупы. Если вы честны и умны, вы не можете быть членом партии. Если вы умны и являетесь членом партии, то вы не можете быть честным человеком.
О политическом насилии
Представьте себе, что у меня сейчас есть аппарат, способный взорвать Кремль, вместе с идущим внутри него съездом партии. Если бы я это сделал, как бы это изменило страну? Абсолютно никак. Ничего не изменится. Система будет продолжать существовать. Единственный способ остановить её – это развить по всей стране различные общественные силы, которые будут расти и оказывать всё большее давлениe на систему. В этом случае не было бы необходимости в насилии, потому что под давлением изнутри система изменилась бы и сломалась.
После стольких лет террора в Советском Союзе и попыток бороться и противостоять ему, мы с практической точки зрения поняли, что любое насильственное или вооруженное сопротивление никогда не поможет нам. Много попыток было сделано в советской истории, и они никогда не достигали цели; они просто приводили к всё большему насилию и террору в стране.
Для нас было совершенно очевидно, что насилие не являлось для нас решением. В мощном государстве, где всё ему подчинено и всё им контролируется, на самом деле не существует никакой возможности создать подпольную структуру организаций или вооруженных групп для того, чтобы свергнуть режим. Население слишком запугано – его дух сломлен. Наша система, наши власти сформировались в результате насилия.
О коммунизме
К сожалению, тот факт, что человечество оказалось неспособным развиться и достичь интеллектуального уровня, необходимого для понимания вопроса коммунизма, является чрезвычайно болезненным и должен приниматься во внимание. Это вдвойне грустно для меня, как представителя страны, в которой десятки миллионов людей погибли из-за этого режима. Их гибель имела бы некоторый смысл, если бы после всех этих жертв и всех этих мучений, которые преследовали мою страну, человечество стало более единодушным, чем прежде. И тот факт, что этого не произошло, является преступлением против памяти обо всех этих миллионах людей. Их смерть ничем не отличается от жертв землетрясения. Если после краха нацизма люди обнаружили в себе необходимость и способность признать и взять на себя ответственность, то это было позитивным фактором. Этого не произошло, когда рухнул коммунизм. И дело не в том, что все это звучит как оскорбление памяти жертв. Это по-прежнему означает, что все ошибки, допущенные в двадцатом веке, будут повторяться, и они повторяются, пока мы сидим здесь, болтая в этой комнате, и вместо одной утопии появляется множество других утопий, которые займут освободившееся место.
Если позволите мне провести сравнение, то я бы сказал, что социалисты на самом деле обеспечивают пищу, которой питаются коммунисты. Коммунизм подобен паразиту, который развивается в теле социализма. противостоять коммунизму должна личная ответственностью каждого отдельного человека.
Интервью Владимира Буковского газете France-Soir, 26 июня 1981 г.
Коммунистические режимы одинаковы в каждой стране, потому что эта система создает самые благоприятные условия для продвижения отребья.
Интервью Владимира Буковского журналу L'Express, 12 июня 1981 г.
Когда мы говорим, например, о крахе нацизма, это настоящий крах: режим был полностью истощён, полностью уничтожен, его структуры демонтированы, публично осуждены. Однако никто не сделал ничего похожего в отношении коммунизма. Даже подход к коммунизму с самого начала был совершенно другим, чем к нацизму. Не смотря на то, что действия обоих режимов были похожи: преступления с обеих сторон, геноцид с обеих сторон, так мало разницы между ними. Однако, если преступления были совершены нацистами, они были определены как таковые, как преступления. Те же действия, предпринятые коммунистами, были просто оценены как ошибки, порождённые путаницей.
Коммунистическая система — как и всякая тоталитарная система -- как правило, рушится в основном по внутренним причинам. Внешние причины добавляют. Могут сильно добавить. Могут ускорить, могут замедлить крушение этих систем. Но, как правило, они обречены. У них внутри — в самом строении, в самом фундаменте — заложены принципиальные, концептуальные ошибки. Фундаментальная ошибка всех коммунистов, социалистов и прочих "-истов" является то, что они не признают суверенитет человеческой личности. Они считают, что они условиями внешними могут изменить человека. Например, сделать его совершенным при совершенных социальных условиях. И это полная чепуха, это совершенно антинаучно. Они не понимают, что первичен человек, и всё идёт от человека. Все эти идеи коллективности, классовости — всё это у нас попробовали. Семьдесят три года они вели эксперимент. И всё это привело к полной разрухе одной из самых богатых стран в мире.
Выступление Владимира Буковского в издательском доме Spirali Edizioni, Милан, 2007 год.
О русской православной церкви
Давайте не забудем, что православная церковь в тридцатые годы была полностью уничтожена. И её воссоздал Сталин в 1943 году по образу и подобию своему, а не божьему. У него все иерархи работали в КГБ, и до сих пор работают. Это не церковь. Это некая подпорка советскому государству, причём единственная, которая не претерпела никаких изменений. Рухнул советский режим, расформировали какие-то министерства, КГБ теперь вроде бы ФСБ, а церковь не изменилась совсем. Вот как была, так и осталась. И не покаялась. Вот это мне странно, потому как религиозные люди — если они действительно верят в бога — они за свои грехи должны каяться. А уж тем более — церковные иерархи. Так вот ни один из них не покаялся. Ни один. А ведь они совершали преступления. А ведь они передавали в КГБ то, что им говорили люди на исповеди. Это преступление. За это они должны были хотя бы покаяться. Нет — они молились за Сталина, за Хрущёва, Брежнева. Пушкин написал в "Борисе Годунове": "Нельзя молиться за царя Ирода — Богородица не велит". Вот это они забыли. И для меня это не церковь. Для меня это — придаток советского аппарата. И больше ничего.
Встреча Владимира Буковского с читателями в Праге, март 2013 года.
О законности в СССР
В 1917 году большевики упразднили законность и независимые суды, положив начало глубокому ощущению беззакония и варварства, которые были выставлены напоказ под названием "революционная справедливость". Они оскорбляли религиозное чувство в людях и ниспровергали все существующие моральные нормы. И в эту пустошь мы бросали семена. Другими словами, мы побудили власти по крайней мере разговаривать языком закона и это было первым шагом к тому, чтобы заставить их уважать закон. При системе, в которой правит идеология, это единственный способ, которым общество, попирающее законы, можно начать меняться в сторону, где оно начало бы напоминать нормальное общество.
Интервью Владимира Буковского журналы Encounter, ноябрь 1987 г.
Главное, на чем мы делали акцент на заре нашего диссидентского движения, это то, что средства не могут быть оправданы целью, даже если цель велика, и что любое подпольное или насильственное сопротивление неизбежно поставит нас в такое же положение, что и коммунистов.
Главной заботой движения было решить, какую тактику, какую стратегию использовать в противостоянии с государством, при этом не усугубляя ситуацию. Мы пришли к выводу, что единственно возможной стратегией была роль гражданина, которую сложно объяснить кратко. Звучит немного нелепо – как можно быть гражданином в таком государстве? Внимательно прочитав законы нашей страны, мы обнаружили, что для пропагандистских целей наши власти и наши идеологи создали законодательство, которое казалось очень демократичным. Возможно из-за того, что они не хотели производить плохое впечатление на глупцов на Западе, они сделали законы такими же демократическими, как и законы в любой другой стране. В нашем законодательстве нет ни единого пункта, запрещающего политическую деятельность против коммунистической партии. Нет сомнения — любой, кто начинает такую деятельность или просто высказывается на эту тему, будет заключён в тюрьму, но это практика, а не теория.
Строго говоря, мы находимся на стороне закона, а наши власти его нарушают. Мы использовали это положение настолько, насколько могли, постоянно обращаясь к закону и противодействуя тем, кто его нарушает. Такое позитивное отношение помогло нам создать широкое движение в нашей стране.
О том, кто на Западе поддерживал советских диссидентов, а кто — нет
Лучшие представители английской интеллигенции. Там был Том Стоппард, там была Айрис Мердок, там была Ванесса Редгрейв, там был Иегуди Менухин. То есть люди всех интеллигентных профессий — выдающиеся люди — поняли, что они должны в этом участвовать.
Тогда мир был идеологически разделён. И левый истеблишмент помогал только Советскому Союзу, нам отказывался помогать. Это было очень трудно пробить. Сегодня это сильно изменилось. Сегодня деление на левых и правых совершенно перепуталось. Сегодня левые на Западе не воспринимают Россию как социалистическое государство. Считают, что там "дикий капитализм". Поэтому, скажем, левые на Западе очень сильную вели кампанию за чеченцев в Чеченскую войну, чего раньше бы они не стали делать. Теперь это нормально. Это как бы не левое государство, можно против него вести кампанию. И поэтому добиться сегодня поддержки общественной каким-то оппозиционным группам из России гораздо проще. Они просто мало ещё этим заняты. Они много сконцентрировались на своих делах внутри России и меньше думают о Западе. Но когда они начинают заниматься этим вопросом, у них всё получается. Посмотрите — пробили Закон Магнитского. Это замечательная вещь, это огромное достижение. Пробили очень легко. Посмотрите, что вышло с этой дурацкой историей Pussy Riot. Это совсем невероятно. Вообще никакая история. Если бы не идиоты в Кремле, вообще истории бы не было никакой. Как поднялась вся поп-культура!
Если раньше попытка рассказать правду о Советском Союзе встречала сопротивление половины истеблишмента как минимум — а вторая была была безразлична — то теперь этого нет. Нет этого мощного сопротивления. Ведь было что угодно — цензурировали, блокировали. Нам не давали говорить там на Западе, что происходит в Советском Союзе. Это левые.
Известный факт — когда был процесс Кравченко в Париже, впервые доказали, что был ГУЛАГ и так далее, известно, что Сартр на это отреагировал так — он сказал: "Если это даже правда, то об этом не надо говорить, потому что это разочарует лионских рабочих". Вот они о чём заботились — как не разочаровать лионских рабочих. Понимаете? А сейчас этого нет.
Встреча Владимира Буковского с читателями в Праге, март 2013 года.
Парадоксы
Разница между профессионалами и любителями обычно состоит в том, оплачивается их труд или нет. Принято говорить, что профессионалам платят за их работу, а любители работают ради удовольствия. На мой взгляд, это определение ведёт к неверным выводам. Людям в Государственном Департаменте и ЦРУ тоже платят, но являются ли они профессионалами? Я предлагаю более точное определение: профессионалы ненавидят свою работу, но выполняют её хорошо; любители получают удовольствие от своей работы, но выполняют её плохо.
Горбачев, в конце концов, — великий человек, государственный деятель колоссального масштаба, чьи труды на благо человечества невозможно переоценить. Ибо он обладает даром волшебного прикосновения: всё, к чему он прикасается, исчезает.
Как некоторые, возможно, ещё помнят, он был Генеральным секретарем Коммунистической партии СССР. Где сейчас эта партия? Всего два года назад он стал Президентом Союза Советских Социалистических Республик, этой могущественной ядерной сверхдержавы, от которой весь мир трепетал. Где сейчас Союз? И где социалистические республики? И где трепет?
Сила его волшебства не знает границ. Ему было достаточно нанести короткий визит в Восточную Европу, трижды поцеловать Хонеккера, Якеша, Гусака, Чаушеску и остальных членов банды, и власть каждого из них рухнула, растворившись в воздухе вместе с Варшавским договором. Если это не волшебство, то что это тогда? И он на этом не остановился. Он отправился в Китай и чуть было не вызвал народную революцию. Несколько лет назад он посетил Югославию, превознося до небес "югославскую модель социализма". Теперь посмотрите, что произошло с Югославией. Совсем недавно он похвалил "шведскую модель социализма", и вот, спустя несколько дней, социалисты проиграли выборы в Швеции. Человека с такими талантами следует поощрять, чтобы он больше ездил.
Я ознакомился с директивами, которых должна придерживаться "Радио Свобода", и ситуация там гораздо серьёзнее, чем я предполагал. Эти директивы напоминают мне инструкции Министерства внутренних дел Советского Союза. Взять, к примеру, директиву, согласно которой всем сотрудникам запрещено давать любую информацию, которую слушатель мог бы хотя бы отчасти истолковать как побуждение к побегу из Советского Союза. Как следует её понимать? Вот случай Владимира Максимова, который сейчас живёт очень успешной жизнью в Париже, публикует "Континент". Если вы начнёте описывать его парижскую жизнь, то таким образом вы не можете не нарушить эту директиву, поскольку, просто описывая его жизнь, вы фактически побуждаете других писателей бежать из Советского Союза.
Интервью Владимира Буковского журналу National Review, апрель 1977 г.
За два с половиной года, проведённые за пределами Советского Союза, я встретил гораздо больше марксистов и коммунистов, чем за тридцать пять лет в Советском Союзе.
Человеку потребовались сотни тысяч лет эволюции и мутаций, чтобы выйти из животного состояния. Чтобы вернуть человека обратно в животное состояние, не требуется ни одной мутации, достаточно лишь удара по голове.
О войне в Украине
Уступать никак нельзя и мириться не надо. Пока враг на твоей территории, переговоры вести нельзя. Это — де факто признавать поражение.
Посылать — это великая наука, которую Запад никогда не освоил, имея дело с советскими. А тут нужно именно так. Потому, как КГБ – особая порода животных. Слово “нет” они не понимают, договориться с ними нельзя, на компромисс сами не идут, а компромисс противника воспринимают как слабость.
Поэтому Путину надо посмотреть в глаза и сказать: "Путин, иди вот ты вот туда". И всё.
Никакой войны православных с вами нет. Есть война ублюдков, дегенератов, которые запутались в собственных мифах. Они даже не понимают, что с ними произошло, как кончился Советский Союз. Они всего этого не понимают. Они повторяют мифы, что СССР был великий и могучий, но его подорвали ЦРУ, сионисты, там всякие заговоры. Да ничего там не было. Он просто сам себя изжил.
Это повод для самоутверждения. Ведь это люди с комплексом неполноценности, с ощущением неосуществленности собственного государства. Вы когда-нибудь задумывались, почему Россия пыталась забрать проливы у турков? Сейчас это звучит совсем анекдотично. Но и тогда это не было глубокой геополитической мыслью. Выход к Средиземноморью нужен? Но у вас порты и на Балтике и на Дальнем Востоке. Что вам дадут проливы? Турки мирные корабли не останавливают. Одержимость российских патриотов проливами необъяснима, иррациональна. Большинство вещей, которые они требуют, иррациональны. Для них это — служить собственному комплексу неполноценности. Ну вот захватить еще территорию. И что тебе даст эта территория? В наш век территория не усиливает, а ослабляет государство.
Россия должна пережить период распада, фрагментации, у нее должно возникнуть региональное самоуправление, которое Путин прикрыл.