top of page
image_edited copy3.png

ПОЛИТИКО-ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ БОРЬБА 
КАК ЧАСТЬ КОМПЛЕКСНОЙ СТРАТЕГИИ 
Джон Ленчовски

ReaganVOA.jpg.jpg

Президент Рональд Рейган обращается к советским слушателям на волнах радиостанции "Голос Америки". Фотография: Bettmann / Getty Images. 

Архив "Уроки советской истории" благодарит Вестминстерский институт и Isaac Publishing за разрешение опубликовать эту статью на нашем сайте. 

 

​

В основе политики Рейгана по отношению к СССР лежала стратегия, направленная на то, чтобы ясно рассмотреть, и, в конечном итоге, устранить причины напряженности между Востоком и Западом. Несмотря на слабый консенсус внутри американского внешнеполитического истеблишмента относительно этих причин, администрация Рейгана исходила из однозначного понимания того, чем они являлись: ничем иным, как природой советского режима. Из этой точки зрения следовало, что политика США должна была найти способ изменить эту природу, и сделать это, по возможности, избегнув тотальной войны.

 

В то время как при предыдущих администрациях политика США в отношении Москвы была в основном оборонительной и реагирующей на возникавшие обстоятельства постфактум, стратегия Рейгана исходила из базовой ориентации на наступление: выявление основных слабых мест противника. Для выявления слабых мест требовалось правильное понимание природы советской системы — опять же, вопрос, по которому единого мнения среди экспертов в этой области не существовало. Как только они были выявлены, администрация Рейгана сформулировала многогранную стратегию, конечной целью которой было достижение смены режима изнутри.

 

 

ВЫЯВЛЕНИЕ ПРИЧИН КОНФЛИКТА МЕЖДУ ВОСТОКОМ И ЗАПАДОМ

 

Стратегия Рейгана была основана на тезисе, что источником конфликта между двумя державами было не наличие ядерного оружия — если бы это было так, то холодные войны и переговоры по контролю над вооружениями должны были бы идти и с другими ядерными державами, такими как Великобритания, Франция, Китай и Израиль — и не экономическое соперничество, и не какой-либо другой материальный фактор. Эти аспекты не были причиной конфликта, они были его симптомами. Холодная война, скорее, носила политический характер, и не могла завершиться без устранения ее политических причин.

 

Каковы же были политические причины? С американской точки зрения, они были связаны с внутренней политикой СССР — особенно с тем, как страна обращалась со своим собственным народом — и с ее агрессивной, подрывной и экспансионистской внешней политикой. На чем базировалась эта политика? Политическая система Советского государства была создана идеологией, лежащей в основе коммунизма. Изменение идеологической природы советской системы привело бы к устранению источника напряженности.

 

Точно так же, с советской точки зрения, проблема состояла не столько в капитализме, на который их пропаганда могла более легко нападать, сколько в природе западного демократического республиканизма и его основополагающей философии согласия управляемых — философии, которая, если бы она была заронена в умы народов Советской империи, начала бы угрожать неизменной, казалось бы, монополии власти коммунистической партии.

 

 

ИСХОДНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ЛЕЖАВШИЕ В ОСНОВЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ ПОЛИТИКИ США В ОТНОШЕНИИ СССР

 

Отсутствие консенсуса по этим вопросам во внешнеполитическом сообществе США — как в правительстве, так и в академических и исследовательских кругах — лежало в основе неспособности Соединенных Штатов проводить последовательную, долгосрочную политику США по сопротивлению советскому экспансионизму. После многих лет консенсуса, лежавшего в основе политики сдерживания, широкие круги внешнеполитического сообщества пришли к выводу, что природа советского режима время от времени менялась. Некоторые полагали, что его основной генетический код изменился со смертью Сталина и с "тайным выступлением" главы Коммунистической партии Советского Союза Никиты Хрущева на XX съезде партии в 1956 году о "преступлениях Сталина". Это инициировало постепенный отказ американского советологического сообщества от "тоталитарной модели" как точного описания природы советского режима.

 

К концу 1960-х - началу 1970-х годов новая общепринятая точка зрения заключалась в том, что СССР двигается в более либеральном направлении, поскольку некоторые специалисты начали описывать его как "авторитарное социально-ориентированное государство" и "управляемое общество". Некоторые ученые, такие как Джерри Хаф из Университета Дьюка и Брукингского института, зашли настолько далеко, что писали о Советском Союзе как о "плюралистическом" обществе. Логика этого анализа заключалась в том, что в СССР существовали "группы интересов", каждая из которых боролась за свое влияние и ресурсы. [1] Однако не все были согласны с этой оценкой. Например, после распада Советского Союза в 1991 году новый президент постсоветской России Борис Ельцин заявил, что СССР при правлении главы партии Михаила Горбачева являлся ничем иным, как "тоталитарной" системой. Чем же тогда он мог являться двадцатью годами раньше, под руководством Леонида Брежнева? Если брежневский СССР был "плюралистическим" обществом, то в таком случае то же самое можно было бы сказать о любой политической системе в истории человечества, включая системы, существовавшие при фараонах, Чингисхане и даже Адольфе Гитлере, при всех из которых существовали "группы интересов", как их определили советологи, отвергавшие тоталитарную модель.

 

Следствием отказа от тоталитарной модели и признания одной из наиболее оптимистичных интерпретаций природы советской системы стало общее принятие невысказанного, но, тем не менее, действующего предположения о том, что базовая идеология советской системы находится в таком состоянии разложения, что почти никто — даже среди правящей советской элиты — больше не верит в нее, и, таким образом, эта идеология больше не имеет влияния в рамках системы, а только служит атавистической декорацией. Фактически, это предположение привело к следующей установке: что советская система таким образом изменилась до такой степени, что она больше не  обладает даже атрибутами "коммунистической" системы, особенно теми атрибутами, которые в силу генетической необходимости требовали от нее продолжать стремиться к неограниченным глобальным стратегическим целям. А в чем состояли эти цели? Они состояли в том, чтобы превратить мир в свое подобие до такой степени, чтобы мир в результате признал советский режим законным. После того как этот тезис укоренился, стали возможны два вывода:

 

1. Что цели СССР теперь ограничены, и что, в отличие от безграничных целей, которые существовали раньше, с ними можно - по крайней мере, частично — примириться. Следовательно, стало возможным считать, что с Москвой можно вести совместную политику "сфер влияния" и что могут быть реализованы другие договоренности, якобы представляющие взаимный интерес, такие как соглашения о контроле над вооружениями, которые обе стороны бы соблюдали.

 

2. Что намерения Москвы действительно могли измениться настолько существенно, что Западу больше не нужно беспокоиться о предполагаемой советской "угрозе", и, возможно, даже нет необходимости беспокоиться о сдерживании экспансионизма.

 

В 1970-е годы политика США в отношении СССР в той или иной степени действовала на основе этих предположений. Президенты Ричард Никсон и Джеральд Форд настаивали на политике "разрядки", основанной на возможности долгосрочного мирного сосуществования с советской системой. Президент Джимми Картер олицетворял царившие в то время положения, лежавшие в основе разрядки, когда он критиковал многих американцев за их "чрезмерный страх перед коммунизмом”.

 

 

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ЛЕЖАВШИЕ В ОСНОВЕ ПОЛИТИКИ РЕЙГАНА

 

С избранием президента Рейгана политика США могла измениться на основе новых положений - главным образом, что СССР все еще остается коммунистической страной и что его политика исходит из этого основополагающего факта. В основе этого анализа лежала оценка, которую разделяли многие члены его команды (но далеко не все), заключавшаяся в том, что в каком бы состоянии упадка ни находилась марксистско-ленинская идеология, и сколь бы малое количество людей в СССР ни принимало все ее постулаты, она по-прежнему влияла на советскую систему и продолжала оставаться и руководством, и сдерживающим фактором, определявшим политику.

 

Одна только эта оценка могла объяснить сохранение политической напряженности между Востоком и Западом. Но как может существовать распадающаяся идеология, особенно если все меньшее и меньшее количество людей даже внутри партии принимает все ее догмы? Как она способна продолжать побуждать советский режим к тирании внутри страны и к агрессии за рубежом? И какое значение все это имело для политики Соединенных Штатов?

 

Ответ на эти вопросы содержится в правильном понимании роли марксистско-ленинской идеологии внутри советской системы. Эта идеология изначально служила вдохновляющей силой, которая объединила большевиков для осуществления государственного переворота, направленного против слабого демократического Временного правительства после свержения царя. Она служила руководящей теорией для познания мира, истории и исторических изменений, экономики, политики и общества. В меньшей степени понятым был тот факт, что она также служила теорией использования силы, включая в себя постулаты относительно того, как наступать, удерживать позиции и отступать, в соответствии с "научными" замерами "соотношения сил". [2] Владимир Ленин также использовал идеологию как инструмент для обеспечения одинаковости мышления среди революционеров, так как это гарантировало одинаковость действий, что, в свою очередь, являлось единственным способом, с помощью которого меньшинство смогло захватить власть над неорганизованным большинством. Придя к власти, Ленин использовал эту стратегию, чтобы устранить основную слабую черту большевистского правительства: проблему внутренней безопасности, которая вскоре стала важнейшим фактом политической жизни в новом СССР и которая оставалась сложной проблемой на протяжении всего его существования. Эта проблема внутренней безопасности была главным слабым местом, которое стратегия Рейгана сначала определила, а затем успешно использовала.

 

Проблема внутренней безопасности проистекала из одного существенного факта: отсутствия легитимности этого режима. Большевики знали, что, если народы, населявшие новообразованный Советский Союз, получат возможность свободно решать, кто будет ими править, то они не выберут большевиков. Этот факт сделался явным после того, как большевики проиграли левым эсерам на первых послереволюционных выборах в Учредительное собрание. Реакцией большевиков на это поражение стала немедленная казнь целого ряда делегатов, занявших свои места на выборных должностях.

 

О масштабах проблемы внутренней безопасности можно судить по действиям, которые предпринимала Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС) для ее решения. Эти меры можно кратко резюмировать следующим образом:

 

- Монополия партии на информацию и коммуникации, включая ее масштабную систему пропаганды, ее монополию на печать, копирование, бумагу, газеты, радио, телевидение и так далее;

 

- Глушение зарубежных радиопередач;

 

- Монополия на образование;

 

- Монополия на зрелищные и увеселительные мероприятия и на культуру: книги, музыку, искусство, кино, театр и так далее;

 

- Монополия на экономическую власть и контроль над: занятостью, продвижением по службе, переходом на другую работу, производством и распределением, а также соблюдением законов о "тунеядстве";

 

- КГБ и его различные структуры и методы, такие как квартальные комитеты, принудительная вербовка граждан в информаторы и повсеместное наблюдение;

 

- Различные другие организации с функциями полицейского типа, которые вели наблюдение за жизнью людей и проводили политику партии в обществе, включая местные партийные организации, "профсоюзные" организации (которые являлись контролируемыми партией органами и не имели ничего общего с профсоюзами в том смысле, в каком они понимаются в Западе), милиция, вооруженные силы и так далее;

 

- ГУЛАГ: лагеря рабского труда, лагеря смерти и "психиатрические клиники", а также различные более мягкие наказания;

 

- Партийный контроль над распространением религиозной веры;

 

- Произвольное использование правовой системы для достижения политических целей партии;

 

- Контроль над всеми поездками внутри страны через систему внутренних паспортов и других необходимых документов;

 

- Контроль границ и всех поездок за рубеж;

 

- Проникновение партии во все организованные социальные структуры, включая клубы, студенческие организации, группы по интересам, спортивные организации, и даже семьи, чтобы не позволить им стать прикрытием для организованной оппозиционной деятельности;

 

- Создание такой атмосферы недоверия (из-за повсеместного принудительного использования людей в качестве информаторов тайной полиции), которое привело к атомизации общества, то есть отделению каждого человека от всех остальных, таким образом, что он или она становились изолированы и неспособны к тому, чтобы организовать совместно с другими людьми сопротивление режиму; и наконец,

 

- Использование в своих целях идеологии и проведение сопутствующей ей политики экспансионизма.

​

Это заслуживает дальнейшего объяснения, поскольку даже после всего нашего исторического опыта взаимодействия с властью коммунистов, все еще мало понятно, как идеология могла являться не только директивой для достижения светлого будущего и руководством по управлению страной, но также, возможно, важнейшим элементом системы внутренней безопасности.

 

Прежде всего, партия продвигала марксистско-ленинские идеи и дискредитировала конкурирующие идеи, особенно те, которые имеют отношение к демократическому республиканизму, а также те философские и религиозные идеи, которые постулируют существование трансцендентного, объективного, универсального морального порядка, существующего независимо от воли тех (в данном случае коммунистической партии), кто готов применить силу, чтобы навязать обществу свои идеи нравственного порядка. Метафизический (или даже теологический) элемент этой идеологической стратегии был ключевым: если существует власть выше партии — скажем, например, Бог, — тогда эта изначальная преданность Богу представляет из себя угрозу партийному контролю. Такие люди с самого начала являются нонконформистами, на которых партия не может рассчитывать ни в отношении лояльности, ни в отношении подчинения. Это объясняет повсеместное, интенсивное и необходимое внимание к атеистической пропаганде и объясняет то, почему количество церквей было сокращено с 700 000 в дореволюционной России до 7 000 к эре Горбачева.

 

На менее глубоком уровне идеология должна была демонстрировать легитимность режима, показывая наличие практической, рациональной, либо нравственной причины, по которой коммунистическая партия заслуживает того, чтобы находиться у власти. Это был первый шаг к созданию психологической установки для признания режима обществом. Марксистская доктрина неизбежности распространения коммунизма по всему миру затем послужила укреплению этой позиции. Если законы истории неизбежны, если никакое действие человеческой воли не в состоянии остановить ход истории к цели окончательного установления коммунизма, то тогда любая попытка реализовать такую ​​волю является тщетной. Таким образом, идеология служит тому, чтобы вселить в людей не только принятие режима, но и чувство "бесполезности действий" - фаталистическое отношение, считающее невозможным оказание сопротивления власти коммунистов.

 

Как именно идеология обосновывала нахождение коммунистической партии во власти? С помощью доктрины, резюмируемой марксистской аксиомой: "свобода — это осознанная необходимость". Как утверждала партия, человек избегает последствий природных явлений путем понимания законов природы. Следовательно, зная, что темные тучи предвещают ливневую бурю, человек может избежать последствий бури, ища укрытие, а затем, благодаря этому знанию, использовать силу текущей воды для работы мельниц или выработки электричества. Точно так же, понимая "законы истории", партия может избежать последствий исторического развития — таких, как страдания от угнетения со стороны правящего класса, — а затем использовать силы истории, чтобы добиться своей "неизбежной" цели. В этом смысл объяснения Марксом роли "истинной философии": "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его". [3] Другими словами, поскольку философская теория без проверки праксисом бесполезна и непроверяема, истинной философией является та, которая, правильно поняв "законы истории", подтверждает свою обоснованность праксисом работы с целью изменения мира в сторону коммунизма. Партия таким образом оправдывает свое нахождение во власти, потому что лучше других понимает законы истории. Обладая этими особыми знаниями, она может помочь направить ход истории, выступая в качестве "авангарда" рабочего класса, который был слишком невежественен о своем собственном угнетении, чтобы быть в состоянии как-либо изменить свое положение.

 

Это идеологическое оправдание правления партии было просто формой гностицизма: "мы обладаем уникальными эзотерическими знаниями и поэтому заслужили привилегию править обществом и, в конечном итоге, миром".

 

Подобно тому, как идеология использовалась в качестве метода для установления "линии партии", которой революционеры-большевики обязаны были подчиняться, чтобы свергнуть старый режим, таким  же образом она использовалась в виде инструмента для насильного обеспечения одинакового типа мышления и одинакового типа действий во всей советской системе. 

 

Внутренняя безопасность была достигнута таким образом, потому что идеологическое соответствие служило аналогом барабанного боя для марширующих солдат: оно устанавливало стандарт, по которому можно было измерить уклонизм. Одним из наиболее эффективных методов было настаивать на том, чтобы все - от члена партии до рядового субъекта режима - повторяли ложь, которая являлась ключевым элементом Линии Партии. Во многих отношениях было легче установить поддержание лжи, чем правды, у которой могли существовать оттенки значения. 

 

Эта система была аналогична рассказу Ганса Христиана Андерсена о "Новом платье короля"; все при дворе должны были говорить, что голый король одет в красивую одежду, и делали они это либо из преданности, либо из страха. Любой, кто говорил правду, мог быть немедленно идентифицирован как уклонист и угроза установленному режиму, которым он на самом деле и являлся.

 

Ложь об одетом короле в СССР можно понимать по-разному. С одной стороны, ее можно понимать как постоянный поток искажений повседневных и прошлых реалий.

 

Но на более глубинном уровне Ложь лежала в основе идеологических основ режима. На этом уровне Ложь может быть понята как центральная основа советского социализма: что в мире нет трансцендентного универсального порядка, и что существующие стандарты полностью определяются человеком, в частности, его личными предпочтениями и, в частности, теми, кто обладает наибольшей силой, волей и безжалостностью, чтобы обеспечить соблюдение этих предпочтений. В терминах диалектического материализма эта идея была выражена Лениным, когда он отрицал существование объективных моральных стандартов и вместо этого утверждал, что все, что помогает революции, хорошо, а все, что ей мешает, — зло. [4] Хотя эта теория, как говорят, означает, что "история оправдывает", факт остается фактом: создание истории — и независимо от того, идет ли она в направлении революции или нет — находится под контролем людей с сильной волей. Таким образом, все нравственные стандарты устанавливаются человеком, а не каким-либо трансцендентным источником, будь то природа или Бог. На практике это означает, что общество определяет моральные стандарты борьбой за власть: тот, кто имеет наибольшее количество голосов или, когда дела обстоят серьезно, самые большие пушки, и наибольшее желание их использовать, определяет нравственность общества. Это не что иное, как доктрина "кто сильный, тот и прав". Таким образом, все, что партия говорила, было справедливо, и не существовало независимого правосудия — никакого естественного нравственного закона, — к которому диссиденты могли бы апеллировать, чтобы добиться корректировки в случае произвольного применения созданного людьми "закона". Другими словами, отсутствовал базис для того, чтобы утверждать, что закон может быть несправедливым.

 

Ложь также вела к следующему: способность человека творить добро или зло определяется его материальным окружением, а не индивидуальным нравственным выбором. Согласно этому видению, основанному на мысли 18 века, человек - это пустой сосуд, не содержащий постоянной человеческой природы и, следовательно, способный формироваться и совершенствоваться в "нового советского человека", становясь таким, каким его видят его скульпторы. Таким образом, согласно коммунистическому видению, человеческая личность не обладает трансцендентным достоинством, и ею можно манипулировать, использовать, экспериментировать, деградировать и уничтожать в соответствии с потребностями революции, что на практике означало потребности партии.

 

В конечном итоге Ложь заявляла, что режим легитимен и должен быть признан таковым всеми как внутри, так и за пределами империи.

 

В СССР идеологическая ложь служила многим целям:

 

- Это была проверка на верность (или подчинение) режиму.

 

- Она скрывала безжалостные методы, применяемые государством.

 

- Она создавала "врагов", которых использовали для оправдания репрессивных мер.

 

- Она скрывала провалы политического курса.

 

- Она скрывала свидетельства, которые бросали вызов идеологии и, следовательно, легитимности режима.

 

- Вместе с системой принудительной вербовки информаторов КГБ она разрушила доверие между отдельными людьми и взаимное доверие среди народа в целом.

 

- Она вынудила людей жить в том, что Ален Безансон назвал "псевдореальностью", когда человеку приходилось притвориться, что он живет в обществе полностью сбывшегося социализма, и, таким образом, занимать позицию благодарности и признательности по отношению к тем, кто даровал ему это "благо". [5]

 

- Она служила целям политической социализации и массовой мобилизации с целью создания "нового человека".

 

- Его повсеместное принуждение затем служило, по словам Лешека Колаковски, "напоминанием людям о том, у кого в руках находится оружие". [6]

 

В сочетании с историческим детерминизмом идеологии, которая гласила, что "бесполезно сопротивляться силам истории", Ложь, таким образом, служила для разоружения и деморализации людей. Как объяснил Солженицын, Ложь проникла в глубины человеческих душ:

 

"Ложь у нас включена в государственную систему как важнейшая сцепка ее, миллиарды скрепляющихся крючочков, на каждого приходится десяток не один. Именно поэтому нам так гнетуще жить. ... Когда давят безо лжи — для освобождения нужны меры политические. Когда же запустили в нас когти лжи — это уже не политика! это — вторжение в нравственный мир человека, и распрямленье наше — отказаться лгать — тоже не есть политика, но возврат своего человеческого достоинства". [7]

 

Таким образом, холодная война, как ее видел президент Рейган, была не только конфликтом между Востоком и Западом, но и являлась сущностью морального конфликта — даже внутри советской империи и внутри Запада, — который, по сути, принял форму войны между правдой и ложью.

 

Советская внешняя политика была разработана, чтобы служить интересам безопасности режима, наиболее важными из которых были интересы внутренней безопасности. Внешняя политика должна была демонстрировать правильность идеологии, чтобы она могла и дальше служить общепринятым инструментом для установления легитимности власти партии. До тех пор, пока советская внешняя политика могла способствовать распространению коммунизма во всем мире, эта идеология могла быть правдоподобным образом представлена ​​как правильная. И пока коммунизм продвигался вперед, Москва могла демонстрировать, что Советскую власть остановить невозможно, что ей не может противостоять даже военная мощь США, и что поэтому для любого человека в империи бесполезно даже думать о сопротивлении коммунистическому правлению. 

 

Ключевым элементом внешней политики советского режима была его способность использовать ядерный шантаж, запугивание и манипулирование атмосферой напряженности в отношениях между Востоком и Западом для деморализации подчиненных ему народов. Это было достигнуто путем запугивания Запада, чтобы заставить его молчать, что исключало возможность внешнего морально-политического сопротивления коммунизму. А если внешнее сопротивление невозможно, то как могло быть возможно сопротивление внутри страны?

 

Если западные лидеры хотели избежать шквала советских угроз и атмосферы напряженности времен холодной войны, которая могла нанести ущерб их политическому статусу среди своего собственного населения, они должны были подвергать себя цензуре. Это была цена, которую Советы брали за сохранение тишины и покоя. Советская внешняя политика использовала запугивание и манипулировала истиной, чтобы заставить другие государства принять их версию "правды" как знак либо лояльности, либо подчинения. Это было не что иное, как новое платье короля в международном масштабе. Если Кремль не мог заставить всех "при дворе" произносить Ложь, он требовал, как минимум, молчания "придворных". Это то, что называют "финляндизацией", при всем уважении к финнам, имеющим благородную традицию сопротивления тоталитарной агрессии. Реальность финдандизации заключалась в том, что тень советской власти была настолько велика, что заставляла подвергать себя цензуре даже таких отважных людей, как финны.

 

Западное молчание и самоцензура, конечно, рассматривались народами Советской империи как признак слабости перед лицом советской власти. Если американский президент был слишком напуган, чтобы говорить всю правду о советских нарушениях прав человека внутри страны и о советской агрессии, шпионаже и подрывной деятельности за рубежом, если он был до того "мудрым" в том, как он подходил к отношениям между Востоком и Западом, что не мог противодействовать лжи советской дезинформации и пропаганды посредством чистой правды, тогда как могли народы советской империи даже подумать о том, чтобы говорить правду, даже когда речь шла о самых незначительных вещах? По мнению подданных империи народов, если Советская власть была настолько сильна, что американский президент не мог публично раскрывать правду о нарушениях Советами договора о контроле над вооружениями, то на практике советская власть могла заставить эти нарушения "исчезнуть", как если бы они никогда не существовали.

 

Советы знали, что одной только военной и экономической мощи недостаточно, чтобы определить исход любого конфликта. Они знали, что мы проиграли войну во Вьетнаме не из-за военной или экономической слабости, а из-за морально-политической слабости и уязвимости перед лицом северовьетнамской и советской пропаганды, то есть уязвимости перед лицом Лжи (см., например, почти полностью игнорируемые свидетельства победоносных северовьетнамских генералов). [8] Видя такую ​​слабость в морально-политической сфере и вытекающую из этого неспособность Соединенных Штатов противостоять наступлению коммунизма, Кремль мог минимизировать угрозу своей внутренней безопасности. Эта оценка слабых мест США по советскому расчету "соотношения сил" (систематическое измерение относительных сильных и слабых сторон обеих сторон в холодной войне) заставила Москву поверить в то, что она может добиться стратегических успехов в 1970-х годах в Сомали, затем в Эфиопии, Южном Йемене, и одновременно с кубинской помощью в Мозамбике, Анголе, Намибии, Центральной и Южной Америке, на Гренаде и других островах Карибского моря и, наконец, в Афганистане. [9]

 

Идеологическая война была неотъемлемой частью советской внешней политики. Она была основана, во-первых, на признании того, что весь социально-политический порядок проистекает из материальной или экономической "основы" общества, что, в свою очередь, порождает классовую борьбу. [10] На международной арене это приняло форму "борьбы между двумя социальными системами" — социализмом и капитализмом — и последующей борьбой между двумя мировоззрениями и, следовательно, двумя концепциями международных отношений, международного права и мирового порядка.

 

Таким образом, советская внешняя политика была нацелена на продвижение "новой формы международных отношений": "пролетарского интернационализма". Эта концепция вычерчивала тип отношений, которые больше не будут вестись между "государствами" — поскольку государство, согласно марксизму-ленинизму, было инструментом класса угнетателей, — а скорее между "народами". (Почему советское государство продолжало существовать вплоть до 1960-х годов, а не "зачахло" после разгрома буржуазии, было предметом значительной идеологической эквилибристики в эпоху Хрущева и Брежнева. Результатом этих усилий стала формулировка нового понятия: "общенародное государство", существование которого оправдывалось тем, что оно находится в окружении угрожающих ему "империалистических" государств). "Международные отношения", что условно переводится как "внешняя политика", на самом деле буквально переводится как "отношения между народами". На практике для Советов это означало отношения между настоящими представителями народа: коммунистическими партиями. Следовательно, отношения Советского Союза с коммунистической страной-сателлитом, такой как Куба, велись не Министерством иностранных дел СССР, а, скорее, Международным отделом ЦК КПСС.

 

Точно таким же образом "настоящие" межличностные отношения между СССР и США были установлены между Международным отделом ЦК КПСС и Коммунистической партией США. Дипломатические отношения с некоммунистическими странами, поддерживаемые Министерством иностранных дел СССР, были просто временным соглашением, разработанным в основном для того, чтобы обмануть Запад, заставив поверить его в то, что СССР является обычным, а не революционным государством, и тем самым заставить относиться к нему соответствующим образом.

 

Международный отдел был преемником бывшего руководимого Москвой Коммунистического Интернационала ("Коминтерна") и созданного после него Коммунистического информационного бюро ("Коминформ"). Его цель состояла в том, чтобы осуществлять революционные преобразования некоммунистических государств в советскую модель коммунизма. Эти новые коммунистические государства затем признали бы советское партийное государство как легитимный режим, тем самым положив конец своей потенциальной идеологической угрозе советской власти.

 

Продолжающиеся попытки способствовать коммунистическому захвату власти требовали огромных инвестиций в идеологическую войну. Она состояла из:

 

- продвижения марксистско-ленинской идеологии во всем мире;

 

- помощи различным революционным движениям, ориентированным на марксизм (включая образование в области политической идеологии, политических действий и ведения войн с нерегулярными вооруженными формированиями, а также в помощи в вопросах пропаганды, коммуникаций, разведки, вооружений и других материально-технических вопросах);

 

- очернения и подрыва вражеских режимов, институтов и культур; а также

 

- изоляции антисоветских стран, политических партий, организаций и отдельных лиц.

 

Постепенная эрозия Свободного мира и добавление новых революционных государств к советской колонне, таким образом, постепенно приведет к новому мировому порядку. 

 

Фундамент для этого порядка будет также заложен продолжающимися советскими усилиями по замене "буржуазного международного права" коммунистическим международным правом (или, точнее, "правом между народами"). Частично эти усилия включали в себя вопросы морально-тактического характера, такие как попытки переписать международные законы войны таким образом, чтобы легализовать террористическую деятельность и военные действия, ведущиеся нерегулярными формированиями. Частично это включало в себя большие стратегические усилия по установлению новых "правил игры" в международных отношениях путем создания психополитической среды, которая определяла бы параметры законного поведения соответствующих участников в "борьбе между двумя социальными системами". 

 

Последнее из упомянутых стратегических усилий сначала включало в себя разделение мира на две зоны примерно так, как это делает ислам: "зона боевых действий" - некоммунистический мир — и "зона мира" — коммунистический мир (также известный как "страны социалистического сообщества"). [11] Первая получила свое название из ленинской теории, согласно которой причиной войн был "империализм" — высшая стадия капитализма, придя к которой развитые капиталистические страны прибегают к войне в своей хищнической борьбе между собой за новые рынки в других странах. Вторая получила свое название из теории о том, что истинный "мир" царит там, где капитализм побежден и больше не может быть причиной войн. Новые правила (международные законы), вытекающие из этой концептуальной основы, требуют, чтобы все, что находится в "зоне мира", было закрыто для проверки со стороны любого некоммунистического государства или международной организации, в то время как все, что находится в "зоне боевых действий", является справедливой мишенью для любого международного расследования, критики и вмешательства. Таким образом, если провести аналогию с американским футболом, была проведена линия розыгрыша, и никто на Западе не мог ее пересечь. Вместо этого именно Кремль, его союзники и его доверенные лица будут владеть мячом, определять время проведения следующей игры, выбирать — бежать или пасовать, двигаться влево или вправо, и держать Запад психологически, стратегически и тактически в обороне и настроенным на то, чтобы реагировать постфактум. Любое нарушение этой линии столкновения грозит ядерной войной. [12]

 

В удивительной степени американская внешняя политика на протяжении значительной части холодной войны принимала эту концептуальную основу. Соединенные Штаты не хотели рисковать и переходить линию столкновения с коммунизмом:

 

- для того, чтобы добиться победы в Корейской войне;

 

- для того, чтобы помочь венграм в их восстании и защитить их от последующего советского вторжения в 1956 году;

 

- для того, чтобы остановить строительство Берлинской стены;

 

- для того, чтобы добиться победы во Вьетнаме; или

 

- для того, чтобы чтобы помочь защитить чехословацкий народ от советского вторжения в ответ на "Пражскую весну" 1968 года.

 

Следствием этого разграничения более масштабной арены борьбы стали систематические усилия по определению терминов международного политического дискурса. Здесь Советы вложили огромные средства в семантическую войну. Все мыслимые политические термины с нормативными коннотациями подвергались идеологическим манипуляциям. В дополнение к своему определению "мира" Кремль, не покладая рук, работал над тем, чтобы нижеследующие значительные термины международного дискурса были наделены их собственными уникальными коммунистическими определениями:

 

- "Мирное сосуществование" — форма борьбы между двумя социальными системами, где разрешены все формы противостояния, кроме тотальной вооруженной борьбы;

 

- "Свобода" — свобода от капиталистической эксплуатации: то есть те условия, которые существуют при коммунистическом правлении;

 

- "Безопасность" — безопасность от империалистической агрессии: то есть, опять же, те условия, которые существуют при коммунизме;

 

- "Демократия" — власть народа, то есть правление, осуществляемое народными представителями, Коммунистической партией;

 

- "Сотрудничество" —  согласие с советской позицией на международных переговорах;

 

- "Гонка вооружений" — политика наращивания вооружений, проводимая исключительно империалистическими державами (другими словами, "гонку" устраивали только США и их союзники, а не СССР); 

 

- и так далее. [13]

 

Эти семантические усилия постоянно проявлялось в советской официальной риторике, а также на отдельных сценах идеологической борьбы. Примером может служить система каталогизации в библиотеке Организации Объединенных Наций. Здесь советские агенты влияния спроектировали весь тематический каталог библиотеки ООН в соответствии с советской терминологией и советскими концепциями. Поиск литературы по "империализму" или "колониализму" выдаст книги исключительно о западном империализме, как подлинном, так и предполагаемом, без каких-либо ссылок на советский / российский империализм, будь то на Кавказе, в странах Балтии, Центральной Азии или где-либо еще в более широком охвате системы коммунистических государств. [14]

 

В соответствии с этими идеологическими семантическими усилиями возникали такие линии поведения, как попытки СССР руками Кубы поднять вопрос об американском "империализме" в Пуэрто-Рико перед Комитетом ООН по деколонизации, несмотря на то, что регулярные референдумы в Пуэрто-Рико показывали, что 49 процентов хотели сохранить существующий статус "содружества", 49 процентов хотели, чтобы территория Пуэрто-Рико стала полноценным штатом Соединенных Штатов, и только 2% стремились к национальной независимости.

 

Инициативы советской идеологической войны проникали во все мыслимые театры потенциальной подрывной деятельности, будь то деятельности прямых советских агентов, либо их социалистических или "новых левых" "попутчиков" - то есть тех, кто имел схожие или общие идеологические корни:

 

- Усилия по идеологической обработке, отрыву от общества этнических и религиозных меньшинств на Западе и включения их в свои ряды. [15]

 

- Попытки ниспровергнуть религию не только внутри церквей в коммунистического мира, но и во всем некоммунистическом мире. Это включало распространение "теологии освобождения" среди христианских церквей по всему миру. [16]

 

- Усилия по пропаганде сексуального либертинизма и употребления наркотиков, чтобы подорвать традиционные устои и подменить свободу вседозволенностью. [17]

 

- Внедрение агентов влияния в СМИ, благотворительные фонды, киноиндустрию, а также литературные и художественные сообщества некоммунистических стран. [18]

 

- Проникновение и продвижение идеологической пропаганды в школах, колледжах и университетах и ​​в их различные учебные материалы. В эти усилия входило снижение образовательных стандартов и переписывание истории с упором на продвижение "классовых" взглядов на социальную историю, с акцентом на: жертвы угнетенных групп в капиталистическом мире, искажение дипломатической истории с целью возложить вину за холодную войну на Запад и т. д.

 

- Проникновение и кооптация рабочего движения на Западе.

 

- Сотрудничество с западными бизнес-лидерами для обслуживания советских интересов и, в некоторых случаях, использование бизнес-лидеров, таких как председатель Occidental Petroleum Арманда Хаммера, в качестве агентов влияния. [19]

 

- И так далее. [20]

 

 

ИТОГОВАЯ ПОЛИТИКА: ДЕМОНСТРАЦИЯ ЛОЖНОСТИ ИДЕОЛОГИИ, НЕЗАКОННОСТИ РЕЖИМА, ВОЗМОЖНОСТИ УСПЕШНОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ И БАНКРОТСТВА СОВЕТСКОЙ 

МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЙ ПОЗИЦИИ

 

Общая стратегия "сдерживания и обращения вспять советского экспансионизма" и "ослабления источников советского империализма" была систематизирована в Директиве № 75 о национальной безопасности (NSDD-75), озаглавленной "Отношения США с СССР" и некоторых других президентских директивах. NSDD-75 начиналась с того, что отмечала, что "советская агрессия имеет глубокие корни в своей внутренней системе", и поэтому политика США должна "способствовать … процессу перемен в Советском Союзе в сторону более плюралистической политической и экономической системы, в которой власть элиты привилегированного правящего режима постепенно сокращается". [21] NSDD содержала специальный раздел о политических действиях (далее в тексте, описанных как "масштабное политическое / идеологическое наступление"), предписывая необходимость "идеологического удара, который ясно подтвердит превосходство американских и западных ценностей — личного достоинства, личной свободы, свободы прессы, свободы профсоюзов, свободы предпринимательства и политической демократии — над репрессивными чертами советского коммунизма". Затем она направляет политику США на: 1) поддержку демократических сил в Советском Союзе; 2) освещение нарушений прав человека в Советском Союзе; 3) усиление американского вещания на Советский Союз; 4) разоблачение двойных стандартов, используемых Кремлем в отношениях внутри страны и отношениях с капиталистическим миром (отношение к труду, политика в отношении этнических меньшинств, использование химического оружия и т. д.); и 5) препятствование советской пропагандистской машине в деле захвата семантической высоты в битве идей путем присвоения такого термина, как "мир". [22]

 

Ключевым элементом NSDD было ее предписание использовать дефекты советской империи, в том числе применять усилия по "поощрению стремления советских союзников дистанцироваться от Москвы во внешней политике и двигаться в направлении демократизации своих стран". [23] Это означало "ослабление влияния Москвы" на Восточную Европу и усиление давления на советскую оккупацию Афганистана и советско-кубинские планы в Западном полушарии и в Африке.

 

С практической точки зрения, следование директиве об ослаблении советского империализма путем продвижения процесса изменений внутри СССР в сторону плюралистической политико-экономической системы таким образом, чтобы уменьшить власть правящей элиты, означало, что политика США должна была противостоять всем методам, с помощью которых советский режим и его сателлиты препятствовали внутриполитической конкуренции и сопротивлению своему правлению. Это требовало расшатывания марксистско-ленинской идеологии, ее способности обеспечить правдоподобную легитимность режиму и, в конечном итоге, способности режима вызывать то самое чувство "обреченной тщетности" у народов, населявших Советскую империю. Для этого политика США должна была не только доказать ложность идеологии, но и продемонстрировать народам советской империи, что сопротивление действительно возможно. Стратегия достижения этих целей включала в себя как материальные, так и нематериальные компоненты.

Материальная сфера: как она стратегически повлияла на ход политико-идеологического противоборствa

 

Материальные аспекты стратегии Рейгана были разработаны, прежде всего, с той целью, чтобы дискредитировать заявления партии о том, что "научный социализм" является наиболее передовой формой социально-политико-экономической организации. После большевистской революции партия утверждала, что коммунистическая система приведет к наивысшему уровню благосостояния для всего общества. Хрущев, например, предсказывал, что к 1980-м годам советская экономика превзойдет экономику США. В ответ политика Рейгана была направлена ​​на то, чтобы создать трудности для советской экономики, что подорвало бы как и эти идеологические претензии, так и способность советской экономики поддерживать конкурентоспособность в военном отношении.

 

Неспособность советской экономики быть инновационной означала, что на протяжении десятилетий она зависела от закупок западных технологий или их кражи. Политика Рейгана в области технологической безопасности и экспортного контроля все более сильно усложняла задачи советской экономики по производству современных товаров, особенно производство военной техники. Стратегия Рейгана по саботажу технологий, которые Москве позволяли покупать или красть, сделала эту ситуацию еще более тяжелой. 

 

Наращивание вооружений администрацией Рейгана все более усложняло задачу советской военной экономики сохранять свою конкурентоспособность в военной сфере. Создание кардинально новых технологий, таких как компьютерные системы, которые позволили президенту Рейгану выдвинуть Стратегическую оборонную инициативу, продемонстрировало способность Запада к рывку, что стало смертельным вызовом для советской военной экономики. Двойная стратегия остановки советского газопровода в Европу и сотрудничества с саудитами для увеличения добычи нефти и снижения мировых цен на нефть лишила Москву возможности зарабатывать твердую валюту, которая могла бы позволить ей закупать иностранные товары вообще и западные технологии в частности.

 

В 1917 году советская гражданская экономика погрузилась в непрекращающийся кризис. Производство советских потребительских товаров всегда сильно отставало от мощного потока производства западных экономик. В течение многих лет народы СССР приносили огромные жертвы в надежде, что светлое будущее социалистического процветания скоро настанет. Неспособность партии преодолеть перманентный системный кризис стала очевидной в брежневскую эпоху — "эпоху застоя" — и именно в это время даже лояльная советская интеллигенция начала постепенно охладевать к советскому социализму. Ко времени прихода администраций Андропова и Черненко, каждая из которых подвергалась давлению, исходящему из экономической стратегии Рейгана, это охлаждение стало практически полным.

 

По сути, это охлаждение было огромным внутренним симптомом кризиса самой легитимности правления коммунистической партии. Если советская экономика не могла принести всему обществу тех благ, которые обещала марксистско-ленинская идеология, то, возможно, эта идеология была неправильной. А если идеология была неправильной, то как режим мог оправдать свое нахождение во власти?

 

Аналогичной цели служило наращивание Рейганом военного потенциала и политика отказа от передачи технологий, технологического саботажа и экономической войны (например, остановка газопровода Ямал и снижение мировых цен на нефть с целью лишения Москвы твердой валюты) — все это наносило серьезные удары по советской военной экономике и, следовательно, советской конкурентоспособности в военной сфере. Эта политика помешала Москве безнаказанно развивать дело коммунизма во всем мире. Она препятствовала тому, чтобы Кремль выступал с угрозами, которые могли рассматриваться как ядерный шантаж. Она подорвала способность Советов использовать свою военную мощь и угрозы для демонстрации того, что коммунизм — это сила будущего, что он способен преодолеть любое иностранное "империалистическое" сопротивление и что он является неумолимой силой, движимой ничем иным, как "законами истории". Если продвижение коммунизма могло быть остановлено человеческой волей — в форме сопротивления, которое Рональд Рейган оказывал приспособленческим установкам политики разрядки — тогда, опять же, становилось возможным допустить, что марксизм-ленинизм ошибочен, и что не существует правдоподобной идеологической основы для легитимности коммунистической партии Советского Союза.

 

Остановить продвижение коммунизма было центральной задачей давно разработанной политики "сдерживания". И хотя суть этой политики была правильной как метод противодействия претензиям советской идеологии, Москве удавалось избегать кризиса легитимности путем помещения параметров всемирной "борьбы двух социальных систем" в достаточно длительные временные рамки. Таким образом, используя стратегию "затяжного конфликта", советские теоретики могли утверждать, что ход истории всегда носит диалектический характер, принимает неожиданные повороты и, таким образом, может рассматриваться как процесс, идущий по схеме "два шага вперед, один шаг назад". [24]

 

На такие рассуждения у стратегии Рейгана был свой ответ: "Доктрина Рейгана" по поддержке движений антикоммунистического сопротивления. Этот курс, проводимый по всему миру, оказывал большое давление на будущее советской системы. Хотя, с одной стороны, он оказывал влияние на на тот факт, что СССР тратил большие ресурсы на сохранение своей империи, с другой стороны, он демонстрировал, что "силы истории" можно повернуть вспять и что, опять же, утверждения идеологии ложны.

 

Доктрина Рейгана имела и более далеко идущую логику: она была разработана с целью показать народам, населяющим советскую империю, что сопротивление коммунистическому правлению не бесполезно, а, напротив, очень возможно. Если никарагуанским кампесино удалось остановить консолидацию коммунистического правления в Манагуа — самостоятельно и без вмешательства вооруженных сил США, если афганские моджахеды смогли вытеснить Красную армию и ее войска спецназа, если ангольские партизаны смогли противостоять коммунистическому режиму в Луанде, который имел поддержку кубинских войск и контрразведки советского блока, в таком случае, возможно, народы государств-сателлитов Восточной и Центральной Европы и сами народы, населяющие СССР, в конечном итоге также смогут избавиться от коммунистического ига.

 

 

Нематериальная сфера

 

Доктрина Рейгана достигла своего апогея в случае с Польшей. Но здесь, несмотря на всю материальную поддержку, оказываемую движению "Солидарность", нематериальная поддержка, возможно, стала более решающем фактором в стратегическом отношении, чем любой другой элемент стратегии Рейгана. Этот аспект доктрины Рейгана принял форму публичной дипломатии, "политической войны" и "идеологической войны" — инструментов, которые полностью игнорировались внешнеполитическим истеблишментом, как в его официальных кругах, так и в академических и аналитических сообществах. Именно этот аспект управленческого мастерства, направленный на работу с населением Восточной и Центральной Европы, а также внутри советской империи, привел к ряду восстаний против советской власти, которые в конечном итоге оказались решающими.

 

Прежде чем рассматривать конкретный случай Польши, необходимо проанализировать весь объем публичных дипломатических усилий и их ключевое значение в стратегии президента Рейгана. Хотя методы информационной политики и стратегических коммуникаций имеют важное значение, президент осознавал, что содержание и дух посланий, которые он желает донести, лежат в основе его суммарной стратегии:

 

В то время как военный потенциал Америки имеет большое значение, позвольте мне добавить здесь, что я всегда утверждал, что всемирная борьба, которая сейчас идет, никогда не будет разрешена посредством бомб или ракет, армий или военной мощи. Истинная природа кризиса, с которым мы сталкиваемся сегодня, носит духовный характер; по сути, это испытание нравственной воли и испытание веры.

 

Уиттакер Чемберс, человек, чье обращение в веру сделало его свидетелем одной из ужасных ран нашего времени, свидетелем дела Хисс-Чемберса, писал, что степень кризиса западного мира равна степени, в которой Запад безразличен к Богу, равен степени, в которой он участвует в попытке коммунизма оставить человека одного, без Бога. А затем он сказал, что это происходит потому, что марксизм-ленинизм на самом деле является второй древнейшей верой, впервые провозглашенной в Эдемском саду словами искусителя: "Вы будете как боги".

 

"Западный мир может ответить на этот вызов, - писал он, - но только при условии, что его вера в Бога и свободу, которую Он дает, так же велика, как вера, которую коммунизм вкладывает в Человека".

 

Я верю, что мы справимся с этой задачей. Я считаю, что коммунизм - это еще одна печальная, причудливая глава в истории человечества, последние страницы которой пишутся уже сейчас. Я верю в это, потому что источник нашей силы, направленной на поиски человеческой свободы лежит не в не материальной сфере, а в духовной. И поскольку она не знает ограничений, она должна устрашать и в конечном итоге восторжествовать над теми, кто хочет поработить своих собратьев. [25]

 

Стратегия Рейгана в нематериальной сфере простиралась и дальше, благодаря признанию президентом того факта, что политико-духовный центр холодной войны только что пережил стратегический поворотный момент: избрание польского папы Иоанна Павла II, избрание которого и последующий визит в Польшу воодушевили польский народ так, как немногие другие события в их тысячелетней истории. Именно благодаря его свидетельству о том, что есть истина и благодаря произнесению им слов Иисуса "Не бойтесь" с целью вдохновить и ободрить своих христианских соотечественников, стало возможным воздаяние по заслугам рабочему движению в этом "рае для рабочих". Его поразительные выступления выводили буквально миллионы людей на улицы и на публичные празднования мессы в новом духе надежды как на земное избавление, так и на духовное спасение.

 

Опираясь на движение за свободу, которое, как он знал, переживало процесс возрождения, президент Рейган начал использовать стратегию публичной дипломатии, которая сводилась к войне идей, основанной, прежде всего, на моральном свидетельстве и на убеждении. Сначала эта стратегия оформилось в его собственной риторике, а затем была поддержана различными программами по развитию публичной дипломатии и политического противостояния, которые, совместно с другими элементами комплексной стратегии президента, должны были: установить связь с народами, населявшими Советскую Империю, для того, чтобы показать им, что они не одиноки; бороться с ложью советской пропаганды, дискредитировать коммунистическую идеологию, тоталитаризм и агрессию; продвигать набор позитивных альтернативных идей и политических решений; и поддерживать усилия отдельных лиц, групп и движений, которые принимали эти идеи и оказывали сопротивление советской и коммунистической власти.

 

 

Президентская риторика

 

Риторический аспект роли президента в войне идей заключался в использовании устного слова для борьбы с Ложью и всеми ее последствиями посредством правды, то есть давая народам советской империи то, чего они жаждали больше, чем еды. Говорить правду было признаком морального сопротивления пронизанной страхом системе принудительного подчинения — системе, которая существовала не только внутри Советской империи, но и на международном уровне. Человек, у которого хватало дерзости и смелости бросить вызов не только линии партии, навязываемой Москвой, но и "партийной линии" самоцензуры, продиктованной внешней политикой и медийной элитой Запада, продемонстрировал свое нравственное мужество не только перед лицом этих элит, но перед простыми людьми как на Востоке, так и на Западе. С самого начала, вместе с Папой Иоанном Павлом II, Рональд Рейган был одним из тех двух "маленьких мальчиков", говоривших правду. 

 

Президентская риторика не была чем-то спонтанным или непреднамеренным; она была тщательно продумана для стратегических целей. О чем свидетельствует меморандум, адресованный президенту, запрошенный советником по национальной безопасности Уильямом П. Кларком и составленный автором этой статьи в начале 1983 года:

 

Выживание советской системы зависит от систематического подавления правды. ... Ключевым элементом того, как Советы оценивают ситуацию, является сила моральных и политических убеждений противника, то есть его воля к применению силы в случае необходимости для защиты своих жизненно важных интересов. На практике, с точки зрения Советов, это означает готовность их оппонента открыто говорить о природе и целях коммунизма. ... Ключевая особенность "финляндизации" заключается в том, что страна подвергает себя цензуре — если не лжет открыто, то по крайней мере хранит молчание. ... С точки зрения Советов, говорить правду об СССР - это разжигать угрозу внутренней безопасности страны — угрозу массового народного сопротивления идеологии, как в Польше. Когда вы говорите, что Советы будут "лгать", "жульничать" и "совершать любые преступления" для достижения своих целей, вы приоткрываете завесу самоцензуры, которую мы навязывали себе в течение примерно 15 лет. Таким образом, просто сказав правду, вы невероятно укрепили репутацию наших военных средств сдерживания. [26]

 

Президент делал упор на духовный аспект "сумеречной борьбы" и то, что правда является решающим фактором:

 

Мы на Западе должны делать больше, чем просто осуждать наступление на человеческую свободу. Природа этой борьбы в конечном итоге будет определяться не военной мощью, а духовной решимостью и уверенностью в будущем свободы, особенно перед лицом угасающих и рушащихся надежд марксизма-ленинизма. Ленин выступал за использование всевозможных хитростей, выдумок, маневров, незаконных методов, уклонений и уловок. Что ж, у нас на Западе в нашем распоряжении есть оружие гораздо более мощное, чем обман и уловки. У нас есть сила правды - правды, которая может пройти сквозь каменные и стальные стены полицейского государства и создать движения за свободу и коалиции за мир в коммунистических странах. [27]

 

Сила истины и морального свидетельства была эффективна по трем основным причинам: 1) она соответствовала естественному чувству справедливости угнетенных народов; 2) возвышала их человеческое достоинство и проявляла уважение к нему; и 3) формировала естественную связь с людьми, которые обладали тем же фундаментальным нравственным чувством, которое лежит в основе образования всех свободных обществ — понимание того, что добродетель и, следовательно, самоконтроль являются предпосылками для самоуправления и, следовательно, в конечном итоге, для свободы.

 

Президент признавал, что холодная война идет и внутри самой советской империи, между теми, чьи души были порабощены — теми, у кого наросли на душе мозоли и кто с течением времени научился успешно подавлять свой внутренний голос совести в целях личной выгоды — и теми, для чьих душ порабощение было только внешним, поскольку они обладали "внутренней свободой". Эта внутренняя свобода заключалась в отказе подчиняться ложным моральным стандартам, навязанным режимом — постоянно меняющимся стандартам, которые не соответствовали естественному моральному закону — "закону достойного поведения", который прописан в человеческом сердце и наделяет человека трансцендентным достоинством. Обладатели этой внутренней свободы никогда не переставали видеть фундаментальную несправедливость, заключающуюся в нарушении их естественных прав коммунистическим государством — прав, данных не человеком, а Создателем. Таким образом, эта внутренняя свобода проявлялась в убеждении в том, что существует такая вещь, как справедливость, независимо от того, что гласят законы коммунистической системы - потому что в мире существует трансцендентный, объективный, универсальный нравственный порядок, в соответствии с которым они будут жить вне независимости от того, какие внешние проявления несправедливости им будут навязывать.

 

Задача этого центрального морального аспекта президентской стратегии холодной войны заключалась в том, чтобы наладить контакт с теми людьми, которые не продали свои души, войти в контакт с ними на самом глубоком уровне человеческого существования — духовном. Это означало помочь им вернуть себе человеческое достоинство через такого рода моральное свидетельство, которое могло черпать вдохновение из духовной солидарности с ними, идущей из-за границы.

 

 

Президентская пресс-конференция

 

На своей первой пресс-конференции президент Рейган вверг мир в шок, сказав правду, которую мир задолго до этого решил скрывать: что у Советов иная мораль, чем у нас. Затем он добавил, что в соответствии с этой моралью, советские лидеры оставляют за собой право "совершать любое преступление, лгать и обманывать ради достижения целей коммунизма". [28] Президент, конечно, был абсолютно прав с клинической точки зрения. Коммунистическая мораль иная, что ясно продемонстрировано в классическом изложении этой морали в процитированной ранее речи Ленина перед молодежными союзами в 1920 году — речи, которую требовалось прочитать каждому советскому школьнику. [29]

 

Чего было достигнуто этим заявлением президента?

 

1. Он сказал миру, что в комнате находится слон, которого никто не видит и не хочет видеть.

 

2. Он выступил против главного тезиса советской дезинформации и пропаганды: "Мы, Советы, больше не коммунисты". [30] Этот вводящий в заблуждение тезис был разработан, чтобы породить, а затем закрепить тот самый вывод, которого придерживалась американская советология: идею о том, что СССР изменился настолько, что его идеология: либо никого не убеждает, и, следовательно, больше не влияет на советскую систему, либо что в нее верят только ретрограды-сталинисты — "ястребы", которых в кремлевской политике постепенно затмевают "умеренные прагматичные голуби", давно отвергшие доктрину марксизма-ленинизма. Конечно, если бы Советы смогли убедить нас в том, что они — или, по крайней мере, самые важные из их должностных лиц — больше не являются коммунистами, тогда, по определению, их цели больше не являлись бы безграничными и революционными, и, таким образом, мы на Западе могли бы позволить себе снизить уровень нашей бдительности. Несмотря на то, что Москва использовала разные способы для того, чтобы продвигать эту тему, Президент напомнил миру о том, как дела обстояли на самом деле. [31]

 

3. Заявление Президента стало первым шагом к построению связей между Америкой и миллионами людей, страдающими от коммунизма, — людьми, которых Запад практически бросил на протяжении двух десятилетий.

 

 

Проект "Истина"

 

Этот "проект" начинался без названия. Изначально он состоял из  президентских речей, радиообращений, прокламаций (например, для "Недели порабощенных народов"), отчетов и публичных заявлений, в которых говорилась правда о советской империи, подавляемая годами.

 

Одним из первых его материалов была "Белая книга" о Сальвадоре, выпущенная Государственным департаментом. В ней описывалось распространение советско-кубинской подрывной деятельности в странах от Никарагуа до Сальвадора и коммунистическая поддержка партизан Фронта освобождения Фарабундо Марти в этой стране. (Успешно убедив большое количество американцев в том, что это была просто партия аграрных реформаторов, желавших строить детские сады в сельской местности, ФНОФМ на самом деле был коммунистическим движением, названным в честь основателя Коммунистической партии Сальвадора). [32]

 

Другой важной инициативой стала публикация ежегодного отчета Министерства обороны под названием "Советская военная сила". Этот ежегодный отчет толщиной с книгу состоял из рассекреченной военной информации о советском военном потенциале и включал в себя фотографии и добытые разведкой изображения советских систем вооружений. [33]

 

Через год за этой публикацией последовало телеобращение президента к нации, посвященное огромному наращиванию советского военного потенциала. [34] Его различные заявления об этом наращивании сил имели стратегический эффект мобилизации внутреннего консенсуса в поддержку его собственной программы перевооружения.

 

Другим результатом этой деятельности стало беспрецедентное публичное разоблачение нарушений Советами договоров о контроле над вооружениями. Первый из этих отчетов был опубликован Генеральной консультативной комиссией администрации по контролю над вооружениями и разоружению (GAC). Этот отчет был рассчитан на то, чтобы предупредить общественность об опасностях пренебрежения соблюдением договоров о контроле над вооружениями и свести к минимуму политическую борьбу и стратегические выгоды, которые Советы могли бы извлечь из заключения договоров и их беспрепятственного нарушения. [35] Индустрия контроля над вооружениями, как в правительстве, так и за его пределами, давно подвергала себя такой ​​строгой самоцензуре и проявляла такую слепоту в отношении этих нарушений, что незнание советских целей, лежащих в основе этих нарушений, стало болезнью и более широкого внешнеполитического сообщества. В результате большинство людей, занимавших официальные должности в переговорах по контролю над вооружениями, не знали: что у Москвы существовала стратегия по нарушениям договоров о вооружениях; что она планировала такие нарушения еще до подписания договоров; что нарушения были разработаны не только для обеспечения дополнительных стратегических преимуществ, но и для получения разведывательной информации, передачи технологий и достижения целей контрразведки. [36] Отчеты администрации об этих нарушениях были первым шагом в процессе просвещения не только общества, но и более широкой внешнеполитической общественности касательно советских нарушений. Учитывая тактику советских переговоров, заключающуюся в том, чтобы обвинять США в несерьезном отношении к контролю над вооружениями с целью мобилизации движений за мир на Западе и с целью заставить США идти на уступки Москве, эти отчеты помогли уравнять правила игры, заставив Кремль принять более явную оборонительную позицию, чем раньше.

 

Если читателю интересно, почему отрасль контроля над вооружениями страдает от умышленной слепоты и самоцензуры в отношении нарушений договоров, это можно объяснить следующим образом. Самоцензура служила важной дипломатической цели, которая вытекала из преобладающего понимания сути существования напряженности в ходе холодной войны. Это понимание, в отличие от понимания президента Рейгана и тех людей из его администрации, кто разделял его точку зрения, гласило, что СССР всегда будет частью международного политического ландшафта, и, таким образом, Соединенным Штатам нужно учиться с ним ладить. Из этой оценки следовала политика разрядки. Если бы кто-нибудь публично поднял тему о нарушениях Советами договоров, такой человек был бы изгнан из респектабельного общества (и отстранен от любого серьезного участия в политике контроля над вооружениями) на том основании, что он вредит процессу контроля над вооружениями. Когда в ответ задают вопрос: кто вредит процессу контроля над вооружениями: нарушитель или лицо, указывающее на нарушения? Ответ индустрии контроля над вооружениями будет таков, что виноват последний. Почему? Потому что, если следовать рекомендациям обвинителя, а именно избегать любых новых договоров до тех пор, пока Советы не начнут соблюдать существующие, процесс контроля над вооружениями обязательно будет приостановлен. По логике "контролеров над вооружениями", если процесс не будет продолжен, шансы на сохранение мира резко уменьшатся. Сам процесс являлся наивысшим дипломатическим приоритетом. "Мир", согласно этой логике, не имеет ничего общего с сутью этих соглашений — в частности, ничего общего с взаимным соблюдением ограничений вооружений — или уменьшением уровня политической озабоченности, которая порождает напряженность в ходе холодной войны; скорее "мир" понимается как поддержание диалога, который лучше, чем война. Излишне говорить, что те люди, которые по-другому понимали происхождение напряженности, по-другому понимали перспективы перемен в Советском Союзе и формулу истинного мира, не разделяли эту оценку.

 

Более громкая огласка нарушений прав человека в СССР стала еще одной важной частью проекта "Истина". Этот аспект принимал форму публичных заявлений, обращений на президентском радио, повышенного внимания к такого рода нарушениям в ежегодных отчетах Государственного департамента, а также редакционных статей и новостных сообщений на международных радиостанциях США, таких как "Голос Америки" и "Радио Свободная Европа / Радио Свобода". [37] Примером может служить заявление президента о нарушениях прав человека Советским Союзом в октябре 1983 года:

 

"Всего через месяц после участия в международной конференции в Мадриде, где он присоединился к 34 странам в своей приверженности к уважению прав человека, Советский Союз отступил от своего слова, начав новую кампанию репрессий против активистов-правозащитников...".

 

Демонстрируя, как проблема сказывается на людях, он затем поднял тревогу в связи с арестами конкретных жертв, таких как советский еврей-отказник Иосиф Бегун, отец Сигитас Тамкявичюс — литовский католический священник, выступавший за свободу вероисповедания, и Олег Радзинский, член неофициальной советской организации по борьбе за мир, "Группа за установление доверия между СССР и США".

 

Затем он выступил со следующим осуждением, типичным для заявлений, которые он делал с целью проявления солидарности с такими жертвами:

 

Советская политика по отношению к еврейской эмиграции и диссидентским движениям опустилась до нового уровня жестокости и репрессий. Резко усилился антисемитизм, как и преследование других правозащитников. ... Неспособность советских властей мириться с любой деятельностью тех, кто не является членами их контролируемых правительством, "захваченных" миротворческих групп, демонстрирует лицемерие их официальных заявлений. Между агрессивными усилиями Советского Союза по поощрению мирных демонстраций на Западе и жестокими арестами и изгнаниями борцов за мир на Востоке существует такая же разница, как между днем и ночью. Мы осуждаем эти незаконные и бесчеловечные действия. Мы считаем Советский Союз ответственным за нарушение многочисленных международных соглашений и договоренностей по правам человека, участником которых он является. Мы призываем СССР отказаться от своей бесчеловечной политики и доказать всему миру, что он подкрепят свои слова действиями и начнет выполнять свои договоренности. [38]

 

Проект "Истина" начал работать в рамках Международного коммуникационного агентства США (USICA, позже переименованное в Информационное агентство США, USIA) под энергичным руководством Чарльза Вика. Агентство запустило поток публикаций, широко распространяемых за рубежом и предназначенных для соревнования с Москвой за сердца и умы людей как внутри советской империи, так и во всем мире. Среди них были сообщения о советско-кубинской поддержке подрывной и партизанской войны в Центральной Америке, борьбе афганского народа против советской оккупации и усилиях движения "Солидарность" по борьбе с коммунистическим режимом в Польше. [39]

 

Перед лицом подготовленного Советским Союзом введения военного положения польским коммунистическим правительством в декабре 1981 года президент Рейган обратился к нации, выразив от себя и от Америки моральную поддержку движению "Солидарность", которое подавлялось в Польше. Он призвал коммунистическое правительство Польши либо отменить военное положение, либо попасть по риск экономических санкций. Вслед за этим директор USICA / USIA Вик выступил со срочной инициативой: создать телевизионную программу, которая бы транслировалась по всему миру, под названием "Пусть Польша будет Польшей". Для участия в этой программе он мобилизовал премьер-министров Канады, Великобритании, Франции, Западной Германии, Люксембурга, Японии, Норвегии и Турции, а также известных знаменитостей, таких как Генри Фонда, Чарлтон Хестон, Боб Хоуп, Гленда Джексон, Пол Маккарни, Фрэнк Синатра, Макс фон Сюдов и Орсон Уэллс выступили в поддержку поляков и осудили репрессии польского марионеточного правительства. Программа транслировалась по всему миру через спутник, а также в аудиоверсиях по "Голосу Америки" и "Радио Свободная Европа / Радио Свобода". Она оказала мощное влияние, привлекая внимание мировой общественности к тяжелому положению поляков и заставив Москву и ее польских марионеток перейти к в оборонительную позицию.

 

 

Контрпропаганда и меры, направленные против активных мероприятий

 

Огромная часть советских усилий в ходе холодной войны состояла в распространении коммунистической пропаганды, нацеленной на аудиторию как внутри империи, так и повсюду в мире. Как упоминалось ранее, внутренняя пропаганда советского блока была основным элементом системы внутренней безопасности, призванной формировать определенное восприятие внутри страны и психологию фаталистического принятия режима.

 

Советская пропаганда была также предназначена для дискредитации Запада, очернения его репутации и демонстрации его "внутренних противоречий", ведущих его к "неизбежной" гибели. Америку изображали как хищническую, эксплуататорскую, империалистическую и агрессивную державу, которая причиняет вред как своему собственному народу, так и бесчисленным миллионам людей в других странах. Особые усилия предпринимались для воздействия на группы меньшинств в Соединенных Штатах и ​​на Западе, чтобы обострить их недовольство и как можно сильнее оттолкнуть их от систем представительного правительства, верховенства закона и политико-экономической свободы.

 

Часто пропаганда переходила в область фантастики. Соединенные Штаты были обвинены в разработке вируса СПИДа как оружия против народов третьего мира. Им также было предъявлено обвинение в разработке "этнического оружия", специально предназначенного для убийства людей с черной и коричневой кожей. Американцев также обвинили в организации убийств латиноамериканских младенцев с целью извлечения частей их тел для трансплантации органов. [40] И если у читателя возникает соблазн усомниться в полезности таких абсурдных обвинений, целью такой пропаганды были не образованные люди, проживающие в странах, где царит западная демократия, а, скорее, народы третьего мира - особенно в регионах, где шли интенсивные идеологические войны и войны, ведущиеся руками марионеток.

 

Когда Рейган пришел к власти, его администрация прекрасно понимала, что эта пропаганда ведется Кремлем. Но выяснилось, что в течение многих лет правительство не собирало почти никакой информации о такого рода деятельности СССР. Таким образом, официальные лица в администрации начали работать над изменением процесса сбора информации как для разведки, так и для дипломатического сообщества, с целью повысить важность этих вопросов. В начале этой работы администрация получила полезную информацию от бывшего сотрудника КГБ Станислава Левченко, который руководил советскими "активными мероприятиями" в Токио. В результате большее количество должностных лиц в исполнительной власти узнало о существовании такого рода "активных мероприятий" — этим ярким термином КГБ обозначал работу по дезинформации, фальсификации и тайным операциям с целью получения политического влияния.

 

В ответ на поток развединформации, собранной о таких активных мероприятиях, администрация сформировала межведомственную группу, занимавшуюся анализом и рассекречиванием подобного рода разведывательной информации, публичным распространением анализа и подготовкой "отрядов по донесению истины" с целью информирования иностранных правительств и СМИ о такого рода советской деятельности. Сам факт разоблачения этих операций привел к дискредитации советского правительства и его источников информации.

 

Между тем, Москва и ее международная коммунистическая сеть, работавшая через различные учреждения и механизмы старого Коминтерна, а теперь находившиеся в ведении Международного отдела ЦК КПСС, организовывали и проводили различные мероприятия "движения за мир" в рамках стратегии Москвы по контролю над вооружениями. [41] Это движение было направлено на то, чтобы поселить страх в умах западной и зарубежной общественности, и оказывать постоянное давление на Соединенные Штаты с целью ограничения их закупок и развертывания вооружений. Москва рассматривала весь процесс контроля над вооружениями не как арену взаимных компромиссов, а как театр политической войны, где одна сторона одержит победу, а другая потерпит поражение. Но на поле этой битвы не существовало равноправных условий: причина состояла в том, что Кремль мог делать своей целевой аудиторией западную общественность, которая могла затем оказывать давление на свои правительства в вопросах приобретения оружия, в то время как ответное давление на советскую общественность было фактически бесполезным, поскольку она не имела никакого влияния на политику советского правительства.

 

Важная схватка в пропагандистской войне по контролю над вооружениями разыгралась в Европе из-за развертывания ядерного потенциала средней дальности, или, как его называли, "ядерного оружия для театра военных действий". (TNF, а затем INF). В конце 1970-х годов европейские члены НАТО потеряли уверенность в надежности ядерных гарантий безопасности со стороны США. Учитывая устаревание американского ядерного оружия для театра военных действий — в основном истребителей-бомбардировщиков FB-111, по сравнению с советскими баллистическими ракетами средней дальности — европейцы посчитали, что в системе вариантов эскалации не хватает нескольких ступенек. Следовательно, они не верили, что Вашингтон может запустить свои межконтинентальные баллистические ракеты для удара по СССР в ответ на советское нападение на Западную Европу: такой ответный удар грозил бы ударом CCCP по самим Соединенным Штатам.

 

Если США не развернут современное, надежное ядерное оружие средней дальности, чтобы восстановить доверие к американским средствам сдерживания в Европе, то отдельные союзники США будут вынуждены отделиться от НАТО и достичь договоренностей с Москвой в сфере безопасности. Исходя из этого сценария, который многие страны НАТО сочли вполне правдоподобным, европейцы обратились к Вашингтону с просьбой развернуть необходимые силы сдерживания. В ответ США разработали баллистические ракеты "Першинг-2", а также крылатые ракеты наземного и воздушного базирования (GCLM и ALCM).

 

В ожидании размещения этих ракет в Европе Москва начала пропагандистскую кампанию в Европе стоимостью около 100 миллионов долларов, чтобы остановить развертывание. Кампания была направлена ​​на то, чтобы убедить европейскую общественность в том, что это развертывание является американской империалистической инициативой, которая увеличивает опасность превращения Европы в поле ядерной битвы. Кампания была настолько эффективной, что опросы общественного мнения показывали, что референдум или парламентское голосование в нескольких странах наложат вето на развертывание.

 

Реакция Рейгана на эту ситуацию стала одной из самых эффективных контрпропагандистских инициатив в современной американской истории. В Госдепартаменте ее возглавил заместитель помощника госсекретаря Марк Палмер, который создал новаторскую межведомственную группу под названием "Формирование европейской точки зрения". Группа была предшественницей ряда межведомственных групп в сфере общественной дипломатии по ряду вопросов, которые впервые за три десятилетия сформировали эффективный, "общегосударственный" подход к вопросу информационных войн и войн идей. В Европе кампанию контрпропаганды возглавил посол Питер Дейли при активной мобилизации USICA / USIA. Отдельные европейские страны стали объектами воздействия, и были предприняты серьезные усилия для того, чтобы разубедить их население и парламенты в отношении советской дезинформации.

 

Эти информационные усилия сопровождались большой дипломатической инициативой: предложением, идущим от Соединенных Штатов Америки, касательно того, чтобы и США, и СССР ликвидировали самые современные из своих РСМД — "Першинги" и крылатые ракеты с американской стороны, а также недавно развернутые ракеты средней дальности СС-20. Этот переговорный план способствовал информационным усилиям США, демонстрируя европейцам, что США не были бы заинтересованы в таком развертывании, если бы не возросшая советская ракетная угроза в отношении континента. Заняв такую выгодную переговорную позицию, американские контрпропагандистские усилия начали иметь успех в одной стране за другой, и таким образом была заложена политическая основа для возможного развертывания необходимых ракет.

 

 

Модернизация свободных радиостанций и прямые обращения Президента к народам Советской империи 

 

"Радио Свободная Европа" (вещавшее на государства-сателлиты Восточной и Центральной Европы), "Радио Свобода" (проводившее вещание для различных основных национальные групп Советского Союза) и "Голос Америки" (VOA) были, возможно, самым мощным оружием, используемым в политической борьбе против советского коммунизма. Важность радио в деле освобождения народов советской империи, до сих пор остается непонятой и недооцененной американскими обозревателями, но была полностью признана наиболее видными представителями антикоммунистического сопротивления внутри советского блока.

 

В 1980 году лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын охарактеризовал радио как "мощнейшее оружие, которым обладают Соединенные Штаты для создания взаимопонимания (или даже союза) между Америкой и угнетенным русским народом". Но, говоря о периоде разрядки 1970-х годов, он раскритиковал правительство США за то, что оно не использовало этот стратегический актив должным образом. В частности, он обвинил "Голос Америки" в неумелости, самоцензуре (во избежание оскорблений в адрес Кремля) и в распространении "несерьезной", "бесполезной и неуместной болтовни", которая способствует только отчуждению вдумчивого российского слушателя. [42] В заключение он рекомендовал Вашингтону "начать пропагандистское наступление, такое же мощное и эффективное, как то, которое проводилось против вашей страны коммунистами в течение последних шестидесяти лет", особенно с использованием "мощных не-военных сил, которые содержатся в радиоволнах и чья воспламеняющая сила посреди коммунистической тьмы не может быть постигнута западным воображением". [43]

 

Президент Рейган и ключевые члены его команды признали существование этой силы и заявили о своем намерении укрепить ее во время президентской кампании 1980 года. В начале 1982 года в ответ на репрессии против союза "Солидарность" в Польше — репрессии, возникшие под угрозой советского вторжения - президент начал новый политический курс, тесно связанный с его стратегией, направленной на распространение истины. Он состоял в модернизации "Радио Свободная Европа", "Радио Свобода" (RFE / RL) и "Голоса Америки" (VOA). Логика, лежавшая в основе этой инициативы и выбор времени для ее воплощения, заключались в том, что нужно было найти способ наложить санкции на польский коммунистический режим - и советский режим, который заставил его провести эти репрессии - без ущерба для угнетенных людей и, на самом деле, путем помощи людям.

 

В каком-то смысле эти радиостанции, возможно, были величайшей угрозой советской власти. Почему?

 

Во-первых, они были наиболее ярким способом установления связи с народами Советской империи и демонстрации им того, что они не одиноки в своей борьбе против коммунистического гнета. 

 

"Голос Америки" выводил захваченные народы из заблуждений относительно Америки и Запада, внушенных им советской пропагандой. Между тем, "Радио Свободная Европа" и "Радио Свобода" служили "заменой свободной прессе внутри страны", снабжая людей информацией об их собственных странах. Они говорили правду и передавали неотфильтрованную информацию напрямую миллионам людей. Среди прочего, в их эфирах звучали: новости о событиях внутри страны; альтернативные идеи; истинная история их собственных стран, которая была выпотрошена и переписана для того, чтобы разрушить самобытность каждой нации; религиозные программы; и даже музыка. Эти радиостанции разоблачали ошибки коммунистических властей и говорили о ложности коммунистических идей. Среди альтернативных идей, которые они продвигали, были идеи представительного правительства и институтов гражданского общества, необходимых для его поддержки.

 

Все это позволило миллионам тайных слушателей делиться друг с другом своим особым секретом: знанием истины. Иногда простое насвистывание мелодии, которую можно было услышать только по "Радио Свободная Европа", являлось публичным, но "секретным" сигналом, адресованным другим относительно того, что вы являлись слушателем. А когда другие присоединились к вам, насвистывая песню или обсуждая запрещенную информацию, происходило нечто, имеющее решающее стратегическое значение:

 

- люди снова начинали взаимодействовать друг с другом;

 

- восстанавливалось взаимное доверие; и

 

- организация политических действий, направленных на противостояние режиму, либо начиналась, либо неизмеримо усиливалась.

 

- другими словами, радиостанции, как носители истины, разрушали один из стержней системы внутренней безопасности: атомизацию общества.

 

Один аспект существования радиостанций представлял особую угрозу для системы внутренней безопасности государства: они передавали информацию мгновенно, что ограничивало способность режима подавлять инакомыслие и гражданские беспорядки.

 

Обычными способами, которым коммунистические режимы подавляли гражданские беспорядки — демонстрации, забастовки, бунты — были изоляция и перекрытие всех коммуникаций с данным районом. Если остальная часть страны узнавала об этом событии несколько недель спустя, для режима это не имело большого значения: в новостях говорилось, что беспорядки были успешно подавлены и локализованы.

 

Но когда ячейка внутреннего сопротивления осознавала, что может передавать информацию миллионам своих соотечественников, появлялся новый жизненно важный стратегический инструмент: она могла создавать подпольные линии связи со свободными радиостанциями и, следовательно, со своим собственным народом.

 

Так произошло с союзом "Солидарность", когда он объявил забастовку на верфи им. Ленина в Гданьске. Как обычно, режим отключил связь с городом, заявив, что из-за "сильного ветра" вышли из строя телефонные линии. Но по подпольным каналам связи радиостанция "Радио Свободная Европа" узнала о забастовке и в считанные часы передала эту новость миллионам поляков. Забастовка переметнулась в другие сферы. В считанные дни у "Солидарности" появились сотни тысяч новых членов. А через несколько недель в ней было 10 миллионов членов: практически все трудоспособное население страны. Это была "солидарность" в действии: способность миллионов присоединиться к движению до того, как оно будет подавлено и пока оно еще живо.

 

Таким образом, радиостанции и передаваемые ими сообщения служили выражением солидарности Соединенных Штатов с миллионами людей, страдающими под гнетом коммунизма. Демонстрируя им, что они больше не одни, радиостанции и их правдивые послания помогли укрепить сопротивление режиму.

 

В последующие годы президент Рейган будет использовать радио для прямой связи с народами империи. В 1985 году в интервью радиостанциям "Свободная Европа" и "Радио Свобода" президент разъяснил свою стратегию поощрения сопротивления [44]:

 

Я считаю, что главное, что мы в США и в западных демократиях можем сделать для преодоления этого искусственного разделения Европы, — это отстаивать принципы свободы, демократии, верховенства закона, безусловных индивидуальных прав человека и легитимности правительства с согласия управляемых. Твердо отстаивая эти принципы и придерживаясь моральных и стратегических позиций везде в мире, мы можем продемонстрировать, что коммунизм на самом деле не является силой будущего, что ему можно противостоять. Тем самым мы показываем захваченным народам, что сопротивление тоталитаризму возможно.

 

Мы должны усвоить урок, который преподал нам русский правозащитник Владимир Буковский: он сказал, что каждый раз, когда СССР совершает акт агрессии за рубежом, он посылает сигнал своему собственному народу:

 

"Смотрите, народы коммунистического мира, мы можем вторгнуться в Афганистан, можем сбивать авиалайнеры и поставлять оружие в Никарагуа подносом дяди Сэма, и даже величайшая империалистическая держава в мире не может противостоять нам. Так как же вы, обычные люди, можете даже подумать о том, чтобы сопротивляться нам?".

 

Но если мы усвоим этот урок и сможем предотвратить дальнейшую экспансию коммунизма, захваченные народы поймут, что надежда есть. Какой способ народы Восточной Европы выберут для достижения своей свободы, конечно же, — их собственное решение. Но почти невозможно противостоять угнетению, не имея доступа к правде и не имея возможности общаться со своими собратьями. "Радио Свободная Европа" и "Радио Свобода" могут помочь людям Восточной Европы и Советского Союза преодолеть эти проблемы. Они незаменимы - это самое близкое к собственной свободной прессе из того, что им могут предоставить люди извне.

 

В этом интервью Президент также объяснил, как можно достичь настоящего мира и как для этого нужно говорить правду и смотреть правде в глаза:

 

Тоталитарные государства не имеют собственного механизма народного давления, который вынуждал бы правящую элиту вести себя ответственно и соблюдать международные соглашения, которые народ горячо поддерживает. Механизм народного давления, конечно, является одним из величайших механизмов разрешения конфликтов, когда-либо изобретенных человеческим разумом, и, действительно, если бы все соблюдали Хельсинкские соглашения и уважали положения о правах человека, у нас появилась бы перспектива долговременного мира в Европе.

 

Это потому, что истинный мир и права человека - это не две отдельные проблемы. Фактически, мир и права человека неделимы; они являются одной проблемой. Потому что до тех пор, пока люди не смогут свободно выражать свое мнение, практиковать свою религию или думать, как им заблагорассудится, они не могут иметь свободу, которая бы позволяла им ограничивать свое руководство в его агрессивном поведении. ...

 

Мы высоко ценим огромные жертвы, которые народы Востока принесли в борьбе с нацизмом. Но большие надежды на послевоенный мир оказались иллюзорными, потому что они основывались на нереалистичном понимании того, что нужно для создания настоящего мира. Люди почему-то забыли, что настоящий мир неотделим от уважения к правам человека. Эти надежды также оказались иллюзорными, потому что люди не оценивали реалистично характер сил, оккупировавших Восточную Европу в конце войны.

 

Люди на Западе часто выдавали желаемое за действительное, сталкиваясь с неприятными реалиями мира. Иногда нам не хочется признавать существование этих реалий. Но последствия игнорирования этих реалий могут быть такими же серьезными, как и любые другие последствия, уже испытанные человечеством. Причина в том, что когда мы не смотрим на мир реалистично, мы не в состоянии понять стратегические амбиции агрессоров.

 

Из-за угрозы, исходившей от радиостанций, Советы делали все возможное, чтобы подорвать их эффективность. В феврале 1981 года в мюнхенской штаб-квартире "Радио Свободная Европа" и "Радио Свобода" была взорвана бомба в ходе операции, в которой участвовало несколько советских доверенных лиц: восточногерманские, венгерские и румынские разведывательные службы. [45] Москва и ее ставленники использовали терроризм как способ заставить радио замолчать. Сотрудникам "Радио Свободная Европа" и "Радио Свобода" угрожали, и один, радиоведущий болгарской службы "Радио Свободная Еворпа", Георгий Марков, был убит.

 

Агенты влияния советского блока проникали в различные языковые службы "Голоса Америки", "Радио Свободная Европа" и "Радио Свобода", чтобы путем провокаций создавать внутренние конфликты внутри отдельных языковых служб, включая межэтнические, межрелигиозные конфликты и конфликты на основе приверженности какой-либо политической партии. Такие агенты также работали, чтобы транслировать программы, повторяющие советскую пропаганду и тем самым деморализовать слушателей, которые в большом числе случаев подверглись бы серьезному наказанию за прослушивание западных передач.

 

Возможно, самым эффективным ответом советского блока на американские радиопередачи было глушение. В Москве было около двух тысяч станций глушения мощностью в 500 тысяч ватт, что в десять раз превышало мощность самых мощных АМ-станций США с чистым каналом. Из-за глушения наземных волн люди в городах не могли слышать радиопередачи. Заглушки небесных волн, предназначенные для создания помех трансляциям на больших участках территории, эффективно работали большую часть времени. Однако были времена, когда эта форма глушения не могла работать — это были периоды "сумеречной невосприимчивости", которые давали слушателям один-два часа непрерывного вещания.

 

В ответ на эти меры план президента Рейгана в отношении радиостанций предусматривал, прежде всего, уделение национального стратегического внимания инструментам, которые систематически игнорировались более десяти лет. В то время радиостанции не только транслировали самоцензурную "болтовню", чтобы не раздражать Москву, но и стали технологически слабее из-за устаревшего оборудования, отсутствия запасных частей и изношенности  передающих средств. Такими фигурами, как сенатор Дж. Уильям Фулбрайт, сенатор Джордж Макговерн, президент Линдон Джонсон и госсекретарь Генри Киссинджер, были предприняты усилия для изменения названий радиостанций "Радио Свободная Европа" и "Радио Свобода", лишения их товарного знака, перенесения их штаб-квартир в Соединенные Штаты из Мюнхена, где они наслаждались близостью к своим целевым территориям, и даже полного их закрытия в духе "разрядки". [46] Бюджеты систематически сокращались, оставляя меньше ресурсов для адекватной отчетности, разработки программ и технического обслуживания и модернизации оборудования. Радиоприемники работали на ламповой технологии 1940-х годов; у передатчиков были ржавые опоры и запасные части, которые из-за отсутствия приходилось изготавливать вручную.

 

Программа Рейгана полностью изменила все это. Он поставил новых руководителей в различных службах вещания — людей, которые обладали волей и интеллектуальными способностями, чтобы бросить вызов советскому коммунизму в моральном и идеологическом плане. Он обеспечил выделение 2,5 миллиардов долларов для модернизации головных офисов, студий и оборудования всех трех радиостанций, а также на закупку новых передатчиков и обеспечение безопасности новых передатчиков в различных странах, окружающих советский блок. Эти новые участки помогли преодолеть помехи (сюда входил недавно открытый метод использования периода "иммунитета север-юг") и впервые позволили вещанию достичь советских территорий к востоку от Урала. Этот последний проект потребовал серьезных дипломатических усилий с несколькими дружественными странами Ближнего Востока и Южной Азии. Что примечательно в этих усилиях, так это то, что большинство стран, к которым обратилась администрация Рейгана, — даже те, которые уже имели военные объекты США, расположенные на их территориях, — признавались (в резком отличии от американского внешнеполитического 

истеблишмента), что стратегическое влияние радиостанций было вопросом настолько болезненным и оскорбительным для Москвы, что они им пришлось отказать нам в наших просьбах.

 

Несмотря на то, что безопасность передатчиков сигналов к востоку от Урала обеспечить не удалось, последствия этих общих усилий были действительно большими. Как свидетельствовал президент Польши (и бывший лидер профсоюза "Солидарность") Лех Валенса после распада империи, "Радио Свободная Европа" "была нашей радиостанцией. Но не только радиостанцией. Рассказывая о работах, находящихся в 'цензурном списке красных', она была и нашим министерством культуры. Разоблачая абсурдную экономическую политику, она была нашим министерством экономики. Быстро и своевременно реагируя на события, она, прежде всего, честно говоря, была нашим министерством информации". [47] Когда на пресс-конференции в Вашингтоне его спросили о важности радио для подъема и поддержки движения "Солидарность", он ответил: "Была бы жизнь [на земле] без солнца?". [48] И когда чехословацкий диссидент, а затем и президент, Вацлав Гавел, посетил Вашингтон, он совершил паломничество в "Голос Америки", чтобы поблагодарить  сотрудников за то, что они поддерживали огонь нации на протяжении полувека. [49]

Поддержка антикоммунистических групп и групп, выступающих за свободу 

 

Другой инициативой администрации на раннем этапе была поддержка различных организаций, которые могли проводить исследования, анализ, информационные программы, культурные программы и политические акции против советской власти как внутри страны, так и за рубежом. Часть их была проведена Управлением программ частного сектора при USICA / USIA. Среди групп, получивших их поддержку, были Американская федерация труда — Конгресс производственных профсоюзов (AFL-CIO), Институт Клермонта (который проводил специализированные образовательные программы по вопросам демократии) и Информационный центр национальной стратегии. ЦРУ также оказывало тайную поддержку различным организациям.

 

Администрация Рейгана, иногда через Государственный департамент, а чаще через Совет национальной безопасности, поддерживала различные организации национального наследия, представляющие различные порабощенные народы внутри советской империи, и группы сопротивления, борющиеся с коммунистическими режимами во внешней империи, в таких местах, как Никарагуа, Ангола, Мозамбик, Эфиопия и Вьетнам.

 

Состав этих групп был богат и разнообразен. Некоторые из этих групп состояли из эмигрантов или возглавлялись ими. Другие, такие как Конгресс русских американцев, состояли из американцев и возглавлялись американцами, семьи которых проживали в нашей стране на протяжении нескольких поколений. Редко когда раньше в истории Америки Белый дом встречал с такой регулярностью и таким восторгом, такие организации как Объединенный балтийский американский комитет, Польско-американский конгресс, Фонд США-Украина и Комитет украинского конгресса Америки, а также аналогичные группы чехословацких американцев, американцев болгарского происхождения, американцев венгерского происхождения, американцев румынского происхождения и так далее. Действительно, такие группы никогда не находили поддержки в официальном Вашингтоне с начала 1960-х годов. При президенте Рейгане их представителей постоянно приглашали на брифинги и обсуждения с сотрудниками Совета национальной безопасности по политическим вопросам, касающимся интересующих их стран. Их вдохновляли ежегодные заявления Белого дома в День порабощенных народов. Они и их избиратели были получателями вдохновляющих посланий, исходящих из Управления президентской переписки Белого дома.

 

Включение этих групп в подобного рода брифинги, политические дискуссии, специальные мероприятия и переписку Белого дома вдохновило их лидеров и членов принять меры по поддержке людей в странах, откуда они произошли — то, что они не сделали бы без такого рода поддержки со стороны администрации — действия, которые при других обстоятельствах были бы менее эффективными, если не бесполезными.

 

Администрация также оказывала моральную и ощутимую поддержку различным международным группам сопротивления, которые либо зародились, либо возродились в годы Рейгана. Одной из них была "Resistance International", возглавляемая смелым русским диссидентом Владимиром Буковским, одним из самых эффективных политических борцов периода холодной войны. Эта группа представляла собой консорциум организаций антикоммунистического сопротивления в каждой из стран с активными и организованными движениями. Самыми яркими среди них были никарагуанское сопротивление и УНИТА в Анголе. Другой группой, получившей сочувствие и поддержку, стал Антибольшевистский блок наций.

 

Наконец, учитывая признание президентом духовного характера холодной войны, администрация продемонстрировала свою поддержку религиозным группам и их работе по защите прав человека и свободы вероисповедания. Союз советов советского еврейства был одной из таких групп, которая стремилась поддержать права советских евреев, включая право "отказников" на эмиграцию. Другие группы, не всегда формально организованные, также получили поддержку. Литовские монахини, которые пошли на огромный риск, переправляя сообщения о тяжелом положении католической церкви в Литве в посольство США, получили помощь от Эдмунда МакВильямса, отважного сотрудника по вопросам прав человека, который получал поддержку от Белого дома в своей бесстрашной деятельности на благо диссидентов и правозащитников. В рамках этих общих усилий "Голос Америки" и "Радио Свобода" транслировали религиозные программы, включая полные религиозные службы, для приверженцев различных конфессий по всей Советской империи. Следует отметить, что ни одно из этих видов использования религии в качестве инструмента публичной дипломатии и идеологической войны не является нарушением конституционного запрета на установление государственной религии в Соединенных Штатах.

 

Естественным образом возникает вопрос: насколько эффективными были эти различные группы? Имели ли они какое-то значение? Хотя, по общему признанию, трудно измерить их эффективность, можно сказать, что один только факт, что об их существовании знали внутри расширенной советской империи, тот факт, что эти группы вызывали озабоченность Кремля и его спутниковых режимов, а также факт моральной и материальной поддержки, получаемой ими от  Соединенных Штатов, не могли не придавать сил различным движениям внутреннего сопротивления: эти силы сопротивления были не одиноки.

 

 

Выступление в Парламенте Великобритании

 

В 1982 году в своей исторической речи перед британскими парламентариями президент Рейган изменил условия всего конфликта между Востоком и Западом. Вместо простого сдерживания или разрядки он предложил политику мирных политических изменений внутри советской империи. Концепция этой речи, разработанная ячейкой Рейгана в Государственном департаменте, была основана на стратегии борьбы с коммунистической тиранией не только с помощью антикоммунизма, но и с помощью позитивной альтернативы: свободы, демократии, прав человека и надеждой на лучшая жизнь. Вместо того, чтобы реагировать на советские инициативы, которые указывали на конечные цели мирового коммунизма, Соединенные Штаты должны были предложить свое собственное видение и свои политические цели, которые они хотели бы видеть достигнутыми - мир свободных людей, живущих в соответствии с согласием управляемых. Об этом заявил в своей речи президент Рейган. Вместо того, чтобы молчаливо признавать легитимность советского режима, как это делали его предшественники, он бросил ей вызов в самой ее сути:

 

Мы не можем игнорировать тот факт, что даже без нашей поддержки были и будут повторяться взрывы, направленные против репрессий и диктатур. Сам Советский Союз не застрахован от такой реальности. Любая система, у которой нет мирных средств легитимации своих лидеров, по своей природе нестабильна. В таких случаях сама репрессивность государства в конечном итоге заставляет людей сопротивляться ему, и, если необходимо, с использованием силы.

 

Хотя мы должны проявлять осторожность при изменении темпа, в котором будут идти перемены, мы должны без колебаний объявить наши конечные цели и предпринять конкретные действия по их достижению. Мы должны быть непоколебимы в нашей уверенности в том, что свобода — это не прерогатива только небольшого числа счастливчиков, а неотъемлемое и универсальное право всех людей. Так говорится во Всеобщей декларации прав человека Организации Объединенных Наций, которая, среди прочего, гарантирует свободные выборы.

 

Цель, которую я предлагаю, довольно просто сформулировать: способствовать развитию инфраструктуры демократии, системы свободной прессы, союзов, политических партий, университетов, которые позволяют людям выбирать собственный путь развития своей культуры, позволят им разрешать свои разногласия мирными средствами. ...

 

То, что я сейчас описываю, является планом и надеждой на долгосрочное будущее — марш свободы и демократии, который оставит марксизм-ленинизм на свалке истории, как и другие тирании, подавляющие свободу и замораживающие изъявление воли людей. [50]

 

Бросив вызов легитимности советского режима, президент в очередной раз придал храбрости народам советской империи для того, чтобы сопротивляться.

 

​

Учреждение Национального фонда демократии

 

Результатом Вестминстерского обращения стало предложение, опять же исходившее от небольшой ячейки сторонников Рейгана в Государственном департаменте, основать Национальный фонд демократии (NED) и четыре дочерние организации: Национальный республиканский институт международных отношений Республиканской партии (ныне именуемый Международным республиканским институтом), Национальный демократический институт международных отношений Демократической партии (ныне Национальный демократический институт), Центр международного частного предпринимательства Торговой палаты США, и Американский институт развития свободного труда при Американской федерации труда — Конгрессе производственных профсоюзов (в настоящее время, слившись с другими дочерними компаниями AFL-CIO, он называется Американским центром международной трудовой солидарности).

 

Созданный в некоторой степени по образцу немецких политических партий, NED и его дочерние организации проводили программы демократического институционального строительства и предоставляли гранты различным американским и зарубежным организациям с той же целью. Среди получателей таких грантов были различные продемократические и правозащитные группы в советском блоке, в частности, организации, связанные с "Солидарностью" в Польше. Среди них были: Координационное бюро "Солидарности" в Брюсселе (через AFL-CIO); Польско-американский конгресс; ОКНО; Хельсинкский комитет; Фонд "Аврора"; Freedom House; Институт демократии в Восточной Европе; и Польский институт искусств и науки в Америке. [51] Ранние усилия NED также создали "Восточноевропейский демократический проект", который издавал книги и материалы, которые контрабандным путем ввозили в Польшу, наряду с грантами политическим заключенным и их семьям. В Чехословакии Фонд Хартии 77 получал средства от NED для поддержки диссидентов и поощрения свободы слова и коммуникаций, в то время как другой организации помогли создать систему коммуникаций, которая позволила нескольким странам советского блока производить антикоммунистические материалы и обмениваться ими друг с другом. [52] Часть логики, лежащей в основе предоставления такой помощи со стороны NED, заключалась в том, что эта помощь была открытой и, следовательно, не могла быть запятнана и дискредитирована связью с секретными разведывательными операциями. Более того, такая помощь не была напрямую связана с официальной политикой правительства США, поскольку все организации NED были независимы от политического курса органов исполнительной власти. Таким образом, при необходимости, Соединенные Штаты могли с гордостью продемонстрировать свою солидарность с делом свободы в советской империи и поддерживать силы сопротивления, сообщая им, что они не одиноки.

 

 

Выступление перед национальной ассоциацией евангелистов 

 

Возможно, кульминацией риторической кампании президента Рейгана стало его выступление перед Национальной ассоциацией евангелистов весной 1983 года (цитируется выше). Откровенно обсудив собственное наследие, оставленное силами зла в истории Америки (отрывки, о которых почти никто не знает), он затем отметил, что "величие этой страны заключается в ее способности преодолевать моральные пороки нашего прошлого". Затем он заклеймил СССР как "империю зла" и "очаг зла в современном мире".

 

Истеблишмент был шокирован этой речью. Но ее с радостью встретили миллионы угнетенных людей на Востоке.

 

Как политический советник президента и как внутренний участник и свидетель формулирования политики США в отношении Советского Союза, я лично испытывал двойственные чувства по поводу использования термина "империя зла". С одной стороны, я был рад, что Президент сказал чистую правду. Но с другой стороны, у меня было предчувствие, что, используя накаляющие обстановку прилагательные, он делал себя уязвимым для советской пропаганды и, следовательно, политического давления. Каким образом?

 

Советская стратегия в целом заключалась в достижении завоеваний без войны — или, точнее говоря, в преобразовании политической системы противника без войны. Это, в конечно итоге, привело к требованиям физического разоружения Соединенных Штатов, но сначала их разоружения интеллектуального, морального и психологического. Частично эта стратегия состояла из изоляции США от остального мира, а затем изоляции антикоммунистов, таких как президент Рейган, внутри Соединенных Штатов. Ключевой частью этой стратегии, которая была тактической целью номер один советской внешней политики, было сделать так, чтобы президент Рейган сам себя заставил замолчать, подверг самого себя цензуре и, таким образом, финляндизировать Америку. Это осуществлялось путем непрекращающейся советской кампании, проводимой, в частности, потоком советских посетителей в Соединенные Штаты, цель которых была заставить президента "смягчить свою риторику в интересах мира". Важнейшим элементом этой кампании был постоянный и громкий барабанный бой угроз и предупреждений о "непредсказуемых последствиях", к которым может привести "безрассудная политика" и риторика Президента.

 

Спонсируемое Советским Союзом движение "за мир" изображало Президента как "разжигателя войны" и "ядерного ковбоя". Оно организовывало массовые демонстрации против Президента и политики США. Одна из них, организованная в основном Коммунистической партией США и различными советскими группами, действующими под прикрытием, мобилизовала четверть миллиона человек в Нью-Йорке по случаю проведения специальной сессии ООН по разоружению в 1982 году. Проводя такие акции, Москва оказывала огромное давление на наших союзников и на различные избирательные округи внутри США, с целью оказать давление на Президента, чтобы он повернул вспять свой курс.

 

Благодаря своей массированной пропаганде и аппарату политического влияния, Москва имела возможность менять весь тон отношений между Востоком и Западом. Если мы говорили правду, мобилизуя таким образом консенсус в пользу необходимости обороны на Западе, а также сопротивление советской власти внутри СССР, Москва накаляла атмосферу напряженности. Но если мы подвергали себя цензуре, нас вознаграждали встречами на высшем уровне, соглашениями, мирной атмосферой, ласковостью и светом. Повторюсь: самоцензура была ценой, которую СССР брал за мир и покой.

 

Используя термин "империя зла", президент Рейган достиг одной цели, но сделал себя уязвимым для обвинений в необоснованных оскорблениях и обострении напряженности. Теперь Москве и ее попутчикам стало легче называть Президента разжигателем войны. Фактически, советская пропаганда в этом отношении оказала негативное влияние на единство администрации в отношении советской политики, не говоря уже о поддержке президента в Конгрессе. Были предприняты усилия, чтобы Президент произнес речь другого рода — такую, в которой он клинически и беспристрастно продемонстрировал бы всю историю поведения Кремля внутри страны и за рубежом. В этой речи президент представил бы миру факты всего дела, а мировая аудитория могла бы затем применить к поведению СССР свои собственные прилагательные. Такая речь обезопасила бы Президента от обвинений в безрассудстве со стороны членов движения "за мир" как в США, так и за рубежом. В конечном итоге, предложения выступить с такой речью не увенчались успехом.

 

Однако нельзя отрицать действенность фразы "империя зла". Это моральное свидетельство не только вдохновило диссидентов, находившихся за железным занавесом и придало им смелости, но и вызвало тревогу в Кремле.

 

 

Продвижение идеологической альтернативы

 

Перед лицом идеологической лжи, лежавшей в основе советской власти, президент предпринял идеологическую контратаку. Перед лицом отрицания коммунистами трансцендентного объективного морального порядка — стандартов справедливости, которые являются универсальными и, следовательно, предпосылкой любых неотъемлемых прав — он критиковал кремлевскую мораль "цель оправдывает средства" и регулярно ссылался на основополагающие принципы Америки, отраженные в Декларации независимости: неотъемлемые права, которыми наделил всех людей Создатель, применимы не только к американцам, но и ко всем людям. Как он сказал в ходе своего выступления в МГУ:

 

Зайдите в любую классную комнату [в Америке], и там вы увидите, что дети изучают Декларацию независимости, гласящую, что Создатель наделил их определенными неотъемлемыми правами — в том числе жизнью, свободой и стремлением к счастью, — которые никакое правительство не может у них законным образом отобрать. [53]

 

Перед лицом коммунистического отрицания трансцендентного достоинства человеческой личности Президент постоянно подтверждал это достоинство, постоянно ссылаясь на провозглашенный Декларацией принцип права на жизнь. Перед лицом советских концепций произвольного правосудия он ссылался на независимую судебную систему. Перед лицом советских концепций контроля над мыслями и высказываниями он обращался к американским идеям свободы слова и совести. [54]

 

В целом, различные идеи относительно свободы, демократии, прав человека, морального порядка и достоинства человеческой личности продвигались не только риторикой Президента и его личным моральным свидетельством, но и администрацией в целом во многих формах: в редакционных материалах на "Голосе Америки", в передачах на "Радио Свободная Европа" и "Радио Свобода", в статьях, содержащихся в журналах, издаваемых Информационным агентством США, ориентированных на читателей советского блока (например, русскоязычного журнала "Америка"), на рекламном щите Информационного агентства США, стоявшим на тротуаре возле посольства США в Москве [55], в обращениях американских дипломатов на различных международных форумах, при распространении книг среди читателей советского блока и в американских библиотеках за рубежом, в фильмах, распространяемых за рубежом, и т. д.

 

 

Внесение раскола в движение за мир

 

Еще одной тактикой, поддерживаемой администрацией, была деятельность, направленная на раскол движения "за мир". Большая часть этого движения состояла из невинных граждан, обеспокоенных мыслью о ядерной войне и не приверженных коммунистической идеологической программе. Но большинство этих людей были наивны относительно того, насколько их движение было пропитано и подвержено влиянию, а иногда и направлялось коммунистами и руководителями советских организаций, действующих под прикрытием. Одним из способов уменьшить способность коммунистических руководителей и руководителей организаций, работающих под прикрытием, манипулировать движением в более широком масштабе было разоблачение их радикальной идеологической программы и понижение их авторитета в глазах тех членов, которые не являлись коммунистами. 

 

Одна из инициатив по достижению этой цели была предпринята в округе Лос-Анджелес советским диссидентом Владимиром Буковским и лос-анджелесским адвокатом и правозащитником Уильямом Перлом при поддержке администрации Рейгана. Эта инициатива включала в себя включение вопроса-референдума в бюллетень для голосования в июне 1984 года для утверждения избирателями округа. Примечательно то, что в округе Лос-Анджелес в то время население было больше, чем примерно в 35 штатах США, и, таким образом, любой референдум, проведенный там, имел бы большее, политическое значение. Вопрос звучал так:

 

Должен ли Наблюдательный совет округа Лос-Анджелес передать руководству Соединенных Штатов и Советского Союза сообщение, говорящее о том, что угроза ядерной войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом может быть уменьшена в том случае, если у всех людей появится возможность выражать свое мнение свободно и без страха по международным вопросам, включая политику своей страны в отношении вооружений; поэтому жители округа Лос-Анджелес призывают все страны, подписавшие Хельсинкские международные соглашения о правах человека, соблюдать условия этих соглашений относительно свободы слова, религии, прессы, собраний и эмиграции для всех граждан этих стран?

 

По итогам финального голосования инициатива была одобрена. Однако во время кампании, которая велась перед финальным голосованием, руководители движения за мир, которые были коммунистами и руководители советских организаций, работавших под прикрытием, выступили против этой инициативы касательно референдума, потому что она призывала к свободе слова в Советском Союзе, в то время как рядовые члены поддерживали эти инициативу. Видя такую оппозицию по отношению к свободе слова, многие рядовые члены движения за мир, которые не были коммунистами, сочли странным и отталкивающим, что лидеры их движения выступают против чего-то столь простого, как свобода слова. Это в конечном итоге повысило уровень понимания многими людьми радикальной политической программы руководства движения за мир. [56]

 

 

Тайное направление

 

Тайная помощь Польше и другим центральноевропейским государствам 

 

Важным элементом в подрыве советской системы была программа скрытой поддержки движений сопротивления внутри советского блока. Появление профсоюзного движения "Солидарность" в Польше и его подавление посредством введения подготовленного Советским Союзом военного положения в декабре 1981 года стали катализатором этих усилий. Директива президента NSDD-32 предоставляла официальные полномочия для этих действий. [57]

 

"Солидарность" не была обычным профсоюзным движением и никоим образом не соответствовала существующим официальным профсоюзным структурам, существовавшим внутри советского блока. Эти официальные профсоюзы полностью контролировались коммунистическими партиями различных государств блока и были институционализированными фикциями, призванными создать у Запада впечатление, что в этих государствах существуют организации, представляющие интересы рабочего класса. Напротив, "Солидарность" возникла как союз, полностью независимый от коммунистической партии и государственного контроля. Его цели заключались в защите прав рабочих, которые на практике могли были быть реализованы только путем внесения изменений в сам генетический код коммунистической политической системы. Учитывая претензии марксистско-ленинских государств на то, что они представляют, в соответствии с самой своей сутью, интересы рабочего класса, возникновение рабочего движения в "государстве рабочих" был вопросом высочайшей исторической иронии и воздаяния по заслугам.

 

Программа тайных действий, инициированная директором Центрального разведывательного управления Уильямом Дж. Кейси, состояла из четырех элементов:

 

- Предоставление денежных средств и оборудования для помощи движению — в частности, для поддержания его работы в сфере средств массовой информации, от информационных бюллетеней до радиопередач.

 

- Поставка современного коммуникационного оборудования, позволявшего членам "Солидарности" общаться друг с другом даже в условиях военного положения — полноценная система C3I. Первоначально это включало простое печатное оборудование и портативные радиопередатчики. Позже это были факсы, компьютеры и современное полиграфическое оборудование. Большая часть средств направлялась через Временный координационный комитет (TKK), который связывал конспиративные сети в различных регионах страны. Среди наиболее известных получателей помощи для работы в сфере средств массовой информации были подпольное издательство "NOW-a" (которое из 37 тайных местоположений издавало газету "Tygodnik Mazowsze" тиражом в 50 000 экземпляров) и радио "Солидарность". Со временем подпольное движение будет издавать тысячи газет, информационных бюллетеней, книг и монографий ежегодно.

 

- Обучение отдельных членов "Солидарности" тому, как использовать это оборудование.

 

- Передача разведывательной информации движению. [58] 

 

По словам бывшего председателя президентского консультативного совета по внешней разведке Гленна Кэмпбелла, финансирование на пике достигло суммы 8 миллионов долларов в год. [59] Для того, чтобы его передавать, потребовалось создание сложной структуры финансовых институтов и инструментов для поддержания безопасности операций. Хотя Ватикан имел возможность переводить такие средства, он держался в стороне от тайных операций подобного рода. Вместо этого директор Кейси использовал различные организации в Европе, в том числе несколько европейских компаний, одна из которых даже открыла отдельный счет для размещения этих денежных переводов. [60]

 

Программой использовалось посредничество Американской федерации труда — Конгресса производственных профсоюзов, которые оказывали собственную финансовую помощь "Солидарности" с 1980 года. Другие механизмы поддержки включали в себя:

 

- Помощь французской разведывательной службы SDECE (Служба внешней документации и борьбы со шпионажем) в ситуациях, когда нужно было организовать вывоз активистов "Солидарности";

 

- Помощь израильской разведки "Моссад" в установлении тайного канала связи с Польшей;

 

- Содействие Ватикана, несмотря на его отказ участвовать в тайных операциях, в установлении надежных контактов внутри Польши, а также в предоставлении надежной информации о ситуации там;

 

- Использование "Голоса Америки" для передачи информации активистам "Солидарности" с помощью кодовых слов, фраз, песен и других приемов;

 

- Использование американцев польского происхождения для установления контакта с активистами "Солидарности" с целью прояснять, как конкретно Соединенные Штаты могут лучше всего помочь движению;

 

- Использование шведского морского пути для переброски коммуникационного оборудования под разным видом, включая механические станки для применения в сельском хозяйстве;

 

- Налаживание активных усилий по сбору разведывательных данных против коммунистического польского правительства с целью предупреждения о надвигающихся мероприятиях, направленных против движения;

 

- Оказание поддержки группам эмигрантов в Европе, способствующим общей работе, в том числе путем опроса иммигрантов из Восточного блока; а также 

 

- Обучение активистов "Солидарности" навыкам разведки, оперативной безопасности и контрразведки, для того, чтобы они могли создать разведывательную организацию ("Бюро гигиены и безопасности") для защиты движения от многочисленных попыток проникновения в него польских спецслужб. [61]

 

Работа шла непрерывно, несмотря на различного рода проникновения в ряды движения агентов коммунистов и утечку информации о шведском маршруте, по которому шла контрабанда оборудования, шведским официальным лицом, которое в конечном итоге было разоблачено шведской контрразведкой и без огласки смещено со своего поста. Эта деятельность сопровождалось устойчивой программой экономических санкций, серьезно ограничившей торговлю Польши с Западом. Если в 1980 году объем этой торговли составлял 7,5 миллиарда долларов, то в 1986 году он упал до 1 миллиарда долларов. Таким же образом способность Польши получать кредиты от Запада в основном иссякла. В то время как до 1980 года Варшава заняла почти 8 миллиардов долларов, сумма, которую она могла занять к 1985 году, была уменьшена до 300 миллионов долларов.

 

Находясь под этим экономическим давлением, польский коммунистический режим был вынужден подчиниться требованиям Америки: во-первых, освободить многих политических заключенных, которых он заключил в тюрьму; во-вторых, начать процесс национального примирения через диалог с оппозиционными группами; и в-третьих, начать диалог с Польской католической церковью. 22 июля 1986 года была объявлена ​​всеобщая амнистия, и большинство заключенных подпольщиков были освобождены. Тайная помощь со стороны США польскому сопротивлению продолжалась до 1989 года, когда были проведены первые частично свободные общенациональные выборы. [62]

 

В то время как директор Кейси руководил этими операциями, он также искал возможности для поддержки других групп сопротивления в других частях Центральной и Восточной Европы и, если возможно, в самом Советском Союзе. Впервые такая возможность представилась в Чехословакии, где диссидентские группы поддерживали контакты на польско-чехословацкой границе с членами польского сопротивления, которые стремились распространить свое оппозиционное движение по всему советскому блоку. [63] Некоторые из таких контактов были установлены на вершинах Татр, где были произведены обмены рюкзаками между польскими и чешскими диссидентами, которые также являлись альпинистами. [64] Ввиду этих сообщений ЦРУ поинтересовалось у дружественно настроенных дипломатов в Ватикане (среди прочих людей) — есть ли у них какие-либо надежные контакты среди диссидентов в Чехословакии. В конечном итоге, ЦРУ выявило в Чехословакии группы, заслуживающие поддержки. [65] В основном это были небольшие группы интеллектуалов и активистов-правозащитников, такие, как члены Хартии 77, и католические активисты-миряне. Затем, с помощью чехословацких эмигрантов на Западе, оно проложило канал для поддержки чехословацкого подполья. 

 

Эти усилия по поддержке чехословацкого сопротивления, хотя и значительно более скромные по масштабу, чем поддержка "Солидарности", в конечном итоге повлекли за собой аналогичные усилия по поддержке венгерских организаций сопротивления. Совместно эти усилия произвели эффект умножения силы, поскольку дух солидарности распространился по всему советскому блоку. Он достиг критической точки в октябре 1986 года, когда 122 диссидента в четырех странах - Польше, Чехословакии, Венгрии и Восточной Германии — опубликовали с помощью США совместное письмо протеста. [66] Совместные действия такого рода были одним из самых больших страхов Кремля. 

 

 

Тайные операции внутри СССР

 

В довершение всего, программа администрации Рейгана по противодействию советскому правительству включала в себя тайный план о перенесении советской войны в Афганистане на территорию самого СССР. Это началось с беседы между Уильямом Кейси и королем Саудовской Аравии Фахдом, который направлял значительную финансовую поддержку партизанам-моджахедам, сражавшимся с Советской Армией в Афганистане. Первоначально у Кейси была идея простимулировать националистические и религиозные чувства среди населения исламских регионов советской Центральной Азии - идея, к которой Фахд проявил некоторый интерес. [67] Впоследствии Кейси заручился сотрудничеством президента Пакистана Зия уль-Хака и его министра иностранных дел Якуб-Хана и далее предложил контрабандным способом провозить литературу в советскую Центральную Азию для продвижения инакомыслия, а также оружие, которое можно было использовать в ходе местных восстаний. [68]

 

При такой поддержке афганские нерегулярные формирования, базировавшиеся в Иране, начали партизанские операции внутри Советского Союза. Эти операции включали в себя установку мин, нападение на изолированные военные посты и нападение из засад на советские пограничные патрули в Туркменистане. [69] Чтобы простимулировать инакомыслие в Узбекистане, ЦРУ закупило экземпляры Корана и других книг, содержащих отчеты о зверствах советских властей в отношении узбеков, которые незаконно переправлялись в советский Узбекистан. [70] К концу 1984 года ЦРУ начало крупную тайную кампанию по стимулированию инакомыслия в советской Центральной Азии. Работая с Пакистаном, Турцией и Китаем, эта кампания ввозила в СССР литературу и радиовещательное оборудование, а также осуществляла подпольное радиовещание. [71] В течение следующих двух лет афганские моджахеды усилили свои атаки на территории Советского Союза. Обученные пакистанской разведкой и оснащенные ЦРУ, они атаковали линии электропередач, электростанции и аэродромы, устраивая засады на советские войска, используя ручные гранатометы, пулеметы и противотанковые мины. [72] 

 

Усилия по стимулированию инакомыслия в советской Центральной Азии способствовали росту националистических и религиозных восстаний против советской власти. Первые из таких восстаний произошли в Казахстане накануне вывода советских войск из Афганистана. [73] Они достигли своего расцвета в 1989-1990 годах, когда "народные фронты" были созданы в большинстве "союзных республик" СССР и мир стал свидетелем огромных антисоветских демонстраций в провинциальных столицах, таких как Алма-Ата, Ташкент, Душанбе и Бишкек.

 

 

ЧТО, В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ, УСКОРИЛО КРАХ СССР?

 

Окончательный крах советского режима в декабре 1991 года стал результатом стечения многих кризисных ситуаций, усугубляемых множеством "соломинок", уложенных на советскую “верблюжью спину" администрацией Рейгана. Вот краткое изложение этих внутренних и внешних факторов.

 

Одновременно произошло три внутренних кризиса, которые оказали огромное давление на Кремль, заставив его изменить свой политический курс. [74]

 

Первым был кризис легитимности. Марксистско-ленинское объяснение того, почему Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС) заслуживала нахождения во власти, больше не пользовалось всеобщим уважением. Особое знание "законов истории", которым обладала партия, превратилось в шутку. Законы истории просто не сработали так, как предсказывали идеологи партии. Социализм не приносил пользы всему обществу. Бесклассового общества не возникло. "Новый класс", как объяснил югославский коммунист Милован Джилас, утвердился как новая номенклатурная элита и пользовался бoльшими привилегиями, чем любые предполагаемые капиталистические "эксплуататоры". [75] Государство, созданное как инструмент подавления пролетариата капиталистическим правящим классом, не "исчезло", как должно было произойти согласно теории диалектического материализма. Между тем, вспомогательный метод легитимации — прославление партией победы СССР над нацизмом во Второй мировой войне — становился все менее и менее убедительным. Тезис, гласящий, что "незаменимые защитники отечества" заслуживают того, чтобы находиться во власти, поскольку они единственные, кто способен стойко держать оборону, вызывал недоверие. Результатом стало растущее отчуждение советской интеллигенции от всего дела социализма.

 

Второй кризис был кризисом советской военной экономики. Вопреки общепринятому пониманию этой области, советская экономическая проблема не была кризисом гражданской экономики: этот сектор находился в кризисе — в западном понимании — с 1917 года. Та часть советской экономики, которая работала достаточно хорошо на протяжении всего периода советской истории, была военной экономикой, которой Политбюро уделяло первостепенное внимание. Именно в этом секторе начался серьезный кризис в связи с революционным прогрессом в военном деле в Соединенных Штатах: введением современных цифровых технологий в область применения оружия. Наращивание военного потенциала при Рейгане, продемонстрировавшее способность к быстрому прогрессу не только в компьютерных технологиях, но и в таких вещах, как стелс-технологии, увеличило неконкурентоспособность советских вооруженных сил. Эта ситуация еще больше ухудшилась с введением администрацией Рейгана программы по отказу от предоставления технологий, а также другими ее усилиями по ведению экономической войны, такими как снижение способности Кремля зарабатывать твердую валюту.

 

Это оказываемое извне экономическое давление подчеркивало характер советской политики, блестяще описанной французским советологом Аленом Безансоном. Это была модель "заморозков и оттепелей" — принудительного соблюдения социалистических норм, чередующихся с периодами ослабления этого принуждения. Эту модель можно лучше всего понять, признав паразитический характер отношений партии с обществом в целом. Партия была совершенно непродуктивным классом: не создавала материальных ценностей, а, скорее, подрывала производственные усилия общества, выступая в роли старосты и "непрошеного советчика" для своих продуктивно работающих коллег в правительственном аппарате, который фактически управлял государственными экономическими предприятиями. Старосты следили за тем, чтобы управленцы добросовестно следовали политическому курсу партии.

 

По мере того, как паразит высасывает кровь из организма — общества в целом — организм заболевает и становится все менее продуктивным. Это то, что произошло, когда партия обложила крестьян 100-процентным налогом, поскольку она "реквизировала" урожай в период военного коммунизма. Общество (на 95 процентов аграрная экономика) ослабло, поскольку его пропитание было высосано. Оно восстало, отказавшись сеять, и даже дошло до того, начало жечь посевы. Паразиту пришлось отступить и позволить сельскохозяйственной экономике реанимировать себя: после "заморозков" наступила "оттепель" — Новая экономическая политика (НЭП), которая восстановила частную собственность в ограниченном виде, продажу урожая на рынках и восстановила прогрессивный подоходный налог, чтобы люди могли сохранять часть плодов своего труда.

 

Но таким же образом, как заморозки не могли длиться долго, при этом не начиная угрожать власти партии, так и оттепель не могла долго продолжаться. Слишком большая власть, отданная назад обществу, могла поставить под угрозу власть партии по другую сторону континуума. НЭП пришлось остановить, и к 1928 году это было сделано: Сталин начал второй цикл коллективизации советского сельского хозяйства. [76]

 

К 1985 году партия стояла перед ужасным выбором: реформировать внутреннюю экономику до такой степени, чтобы она могла эффективно развивать современные технологии самостоятельно; или держать экономику в замороженном состоянии в соответствии с социалистическими нормами и все больше полагаться на приобретение технологий (и финансовых ресурсов в целом) у Запада.

 

Первый вариант обязательным образом означал децентрализацию принятия экономических решений, что поставило бы под угрозу способность партии поддерживать военное производство в качестве наивысшего приоритета и угрожало децентрализацией принятия политических решений, что, в свою очередь, поставило бы под угрозу монополию партии на власть. Горбачев пробовал все методы из советского репертуара для ускорения экономического роста, за исключением разрешения частной собственности и подлинной экономической децентрализации. 

 

Он пытался путем увещеваний сделать так, чтобы выполнялся пятилетний план. Он попытался восстановить трудовую дисциплину сталинского образца, что означало возобновление коллективных наказаний трудовых коллективов, даже когда плохо работал только один рабочий. Он начинал антиалкогольную кампанию. Затем он принял свою знаменитую политику перестройки (реструктуризации). Это включало в себя, среди прочего, попытку достичь рентабельности за счет внедрения "хозрасчета" на государственных предприятиях. Но это не давало результатов, потому что предприятия не могли контролировать какие-либо расходы, кроме расходов на заработную плату (а что действительно было достигнуто, так это создание большей незащищенности рабочих мест). Затем он попробовал сдавать землю в аренду - в надежде, что арендатор будет рассматривать это как предоставление ему тех же стимулов, что и владение недвижимостью. Но он не осмеливался вводить частную собственность. Ничего из этого не принесло результатов.

 

В качестве последней надежды Горбачеву потребовалась помощь Запада. Но для того, чтобы получить ссуды и технологии, в которых нуждалась его военная экономика, он не мог продолжать создавать у Запада впечатление, что он остается непрестроившимся коммунистом и врагом Соединенных Штатов. В результате он начал политику разрядки и попыток произвести благоприятное впечатление, чтобы добиться максимального психологического разоружения Запада. Это включало в себя такие вещи, как кампания культурной дипломатии, серия театрализованных встреч на высшем уровне с президентом Рейганом и подписание новых соглашений по контролю над вооружениями (несмотря на тот факт, что Москва продолжала нарушать все соглашения, которые она подписала ранее). [77] Это также включало в себя изображение его политики перестройки как фундаментального изменения самой природы советского коммунизма. Цель всего этого, как писал один из ведущих теоретиков Горбачева, Федор Бурлацкий, заключалась в том, чтобы "разрушить образ врага… все еще преследующий советско-американские отношения", с целью лишить США оправданий для наращивания вооружений, и таким образом прекратить давление извне на советскую военную экономику. [78] Горбачев сам говорил об этом: "Наша перестройка со всеми ее международными последствиями устраняет страх перед "советской угрозой", а милитаризм [США] теряет свое политическое оправдание. [79]

 

Третий кризис был кризисом партии. К концу 1982 года, когда бывший глава КГБ Юрий Андропов стал Генеральным секретарем КПСС, он и ряд его коллег по Политбюро пришли к убеждению, что партия стала неповоротливой, забюрократизированной, недисциплинированной, неэффективной и коррумпированной. Андропов предпринял усилия по ее реформированию, но умер, не успев осуществить все желаемые меры.

 

После короткого срока антиреформатора Константина Черненко к власти пришел Михаил Горбачев, разделявший озабоченность Андропова в отношении партии. Он считал, что партийный кризис был вызван несколькими факторами, которые необходимо было убрать из системы. Самым заметным из них было существование обширной теневой экономики. Поколения советских руководителей один за другим вынуждены были мириться с этой экономикой, поскольку она была единственным средством, обеспечивающим эффективное распределение товаров и услуг на территориях, где существовал острый дефицит (потому что это был единственный инструмент для распределения товаров и услуг на основе цен, т.е. спроса и предложения, в отличие от принципов централизованного планирования или партийных привилегий). Таким образом, он служил единственным методом обеспечения физического выживания рабочей силы. Проблема заключалась в том, что для того, чтобы эта экономика функционировала, ее участникам приходилось подкупать чиновников Коммунистической партии, чтобы они не обращали внимание на запрещенные коммерческие сделки. Со временем многие из этих чиновников не только начинали брать взятки, но и начали вкладываться в подпольные предприятия. Это привело к развитию таких форм личного интереса, которые расходились с интересами партии. Эта проблема, называемая отсутствием "партийности", явилась источником огромной коррупции и отсутствия партийной дисциплины.

 

Способ Горбачева по борьбе с этой коррупции и недисциплинированностью состоял из трех компонентов: 1) кампания идеологического очищения внутри партии для обеспечения идеологического соответствия; 2) беспрецедентная атака на теневую экономику, в ходе которой более 800 000 подпольных предпринимателей были арестованы, либо покинули свои рабочие места из-за страха ареста; и 3) чистка в рядах партии, в результате которой около 250 000 членов партийной и управленческой элиты были арестованы и привлечены к ответственности.

 

Первоначальным орудием для проведения партийной чистки стала гласность. Эта кампания, которую западные СМИ ошибочно определили как "открытость", изначально была задумана как метод поощрения простых граждан (постольку, поскольку их можно было так назвать) к тому, чтобы доносить о коррумпированных партийных и правительственных чиновниках. (Это объясняет, почему понятие "гласность" в советском политическом лексиконе относится к "революционной бдительности"). [80] Горбачев также использовал гласность как средство повышения авторитета советского пропагандистского аппарата: советские СМИ стали настолько предсказуемыми и настолько потеряли доверие, что желаемая цель пропаганды больше не могла быть достигнута: а именно определение системы координат, с помощью которой люди понимали бы происходящее. Гласность состояла в привнесении бОльшей доли правды в смесь правды и лжи, делавшей пропаганду убедительной. Таким образом, Горбачев использовал кампанию гласности как средство для осуществления литературной оттепели, подобной той, которую Хрущев осуществил в 1950-х годах как способ заинтересовать интеллигенцию в бoльшей лояльности по отношению к социализму.

 

В конечном итоге, когда Запад начал рассматривать гласность как фактическую реформу в русле "свободы слова", кампания стала незаменимым инструментом в деле убеждения Запада в том, что СССР изменился настолько сильно, что на самом деле больше не является марксистско-ленинским государством. (Следует отметить, что первый постсоветский президент России и бывший член советского Политбюро Борис Ельцин называл СССР Горбачева "тоталитарным государством"). Эксплуатация Горбачевым этого западного восприятия новой советской политики "свободы слова" было доведено до особого размаха в ходе его кампании "военной гласности", которая включала в себя предоставление американским делегациям доступа к якобы закрытого характера советским военным объектам, чтобы показать, что военные тайны более не являются приоритетом для СССР и, следовательно, Советский Союз больше не представляет угрозы для Запада. [81] Все это послужило делу психологического разоружения Запада.

 

Однако проблема, с которой столкнулась партия, заключалась в том, что гласность стала использоваться многими членами общества как метод критики не только коррумпированных членов номенклатуры, но и всей советской системы. Диссиденты, зная, что благодаря американской публичной дипломатии они не остаются одни, и воодушевленные подъемом "Солидарности" в Польше, воодушевленные успешным сопротивлением антикоммунистических движений в странах от Никарагуа до Афганистана, и почувствовавшие, что партия оказалась в ловушке, не имея хороших вариантов выхода из нее, начали громко выражать свое мнение. Один из них, Сергей Григорьянц, основал журнал "Гласность". В ответ на его экстраординарные статьи молодчики из КГБ разгромили его офис и печатное оборудование. Но они не смогли отправить Григорьянца в ГУЛАГ: это восстановило бы "образ врага", который Горбачев так усердно старался стереть из сознания американцев. И хотя силовики Горбачева применили отравляющий газ против демонстрантов в Тбилиси (и убили многих из них саперными лопатками), вторглись в Вильнюс и Баку [82] и подавили различные другие демонстрации по всему СССР, он был вынужден под давлением со всех сторон воздерживаться от восстановления полномасштабных репрессий с помощью насилия, чтобы вся его стратегия спасения военной экономики не рухнула.

 

Первые мощные демонстрации народовластия в советском блоке произошли в Центральной и Восточной Европе в 1989 году. Некоторые, а возможно, и все они были простимулированы самими Советами как механизмы для замены многих коммунистических боссов брежневского типа клонами Горбачева: фигурами с талантом к связям с общественностью и апеллированию к Западу. Цель этих усилий состояла в том, чтобы обеспечить - в виду готовности западноевропейские стран переориентировать вовнутрь свою международную торговлю в силу запланированной на 1992 год интеграции Европейского Союза - приход более приемлемых лидеров в странах Центральной и Восточной Европы, которые могли бы поощрять продолжение торговли со странами Востока, таким образом сохраняя поток технологий и финансов в Москву.

 

С падением Берлинской стены такое большое количество людей, проживавших в расширенном СССР, воодушевилось настолько, что Москва и другие крупные города стали свидетелями массовых демонстраций. Только в Москве прошли демонстрации с участием сотен тысяч человек, а некоторые, возможно, насчитывали и до миллиона. Люди были готовы идти на риск перед лицом возможности подвергнуться насилию или оказаться в ГУЛАГе, но только чтобы их голоса были услышаны. Решающим элементом была смелость людей выйти на улицу. Эта храбрость возникла не из-за нехватки потребительских товаров, не из-за понимания того, что западные товары лучше, не из-за рок-музыки или каких-либо материальных факторов. Дело заключалось в духе. Во вдохновении. И это произошло благодаря передающемуся от человека к человеку моральному свидетельству истины, лежащей в основе противоборства идей.

 

Окончательный крах наступил с выходом из партии Бориса Ельцина, лидера, у которого хватило мужества обратиться к советским вооруженным силам с призывом воздержаться от стрельбы по своим согражданам и выступить против партии, которая всего за несколько месяцев до этого по-сталински осудила его. Человек, продемонстрировавший, что с партией можно порвать без страха, вложил последнюю каплю мужества в сердца миллионов простых людей, чтобы они могли сделать то же самое. Людям, которых держали в клетке три четверти века и которые не знали полного значения свободы, было нелегко определить, как эта свобода будет выглядеть. Главное, чего они хотели, - это вести то, что многие из них называли "нормальной жизнью", - нечто противоположное ненормальной жизни, которой, как они инстинктивно знали, их заставляли жить.

 

Денонсирование, свершившееся в декабре 1991 года, было, таким образом, результатом сочетания внешнего давления, вдохновения, идущего извне, внутреннего сопротивления и невозможной дилеммы, с которой столкнулся Горбачев: либо провести либерализацию, высвободив тем самым политические силы, которые бы оказались за пределами его контроля, либо принять жесткие меры против этих сил, тем самым ставя под угрозу внешнеэкономическую помощь и психологическое разоружение Запада. Это было комбинацией, которая не могла бы быть достигнута без тесной связи администрации Рейгана с народами Советской империи. Эта связь стала возможной благодаря мужеству Президента, который понимал важные моральные аспекты холодной войны и мобилизации им механизмов публичной дипломатии, сущность которой затронула глубины человеческого сердца.

​

Перевод с английского Алисы Ордабай.

ПРИМЕЧАНИЯ

 

Это эссе было частично адаптировано из выступления автора 28 января 1999 года в Школе управления и государственной службы им. Джорджа Буша Техасского университета A&M на тему "Укрепление внутреннего сопротивления коммунизму: президентская риторика и война информации и идей против Советского Союза". Автор хотел бы поблагодарить Аманду Калиджури, аспирантку Института мировой политики (IWP), и интерна Института мировой политики Майкла Уотсона за их неоценимую помощь в проведении исследовательской работы.

 

1. См., например, одну из модных книг того времени: Х. Гордон Скиллинг и Франклин Гриффитс (редакторы), "Группы интересов в советской политике". (Принстон, штат Нью-Джерси: Princeton University Press, 1971).

 

2. См. Натан Лейтес, "Оперативный кодекс Политбюро". (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: RAND Corporation, 1951).

 

3. Карл Маркс, "Тезисы о Фейербахе" в книге Роберта К. Такера (редактор) "The Marx-Engels Reader". (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: W.W. Norton and Company, Inc., 1972).

 

4. См. Владимир Ленин, "Задачи молодежных лиг" (1920) в книге Роберта К. Такера, "Ленинская антология". (Нью-Йорк: W.W. Norton and Co., 1975), стр. 667 и сл.

 

5. Ален Безансон, "Советский синдром". (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Librairie Hachette, 1976).

 

6. Интервью с Лешеком Колаковски, 1988 г.

 

7. Александр Солженицын, "Образованщина", в книге Александра Солженицына (редактор) "From under the Rubble". (Бостон: Little, Brown, and Co., 1975), стр. 275.

 

8. См., например, Стивен Янг, "Как Северный Вьетнам выиграл войну". Wall Street Journal, 3 августа 1995, стр. А8.

 

9. Более подробно о том, как Советы анализировали соотношение сил, см. "Советское восприятие внешней политики США". (Итака: Cornell University Press, 1982).

 

10. Следует отметить, что к 1970-м годам советская идеология была вынуждена под давлением политических реалий в советской империи признать, что "объективные, материальные факторы" не обязательно имеют решающее значение для создания "основы" социально-политического порядка. Идеологам Кремля пришлось бороться с непредвиденной и нежелательной реальностью "субъективного фактора", а именно, слабой идеологической приверженностью со стороны Коммунистической партии Чехословакии, которая во время "Пражской весны" 1968 года призывала к "социализму с человеческим лицом", подразумевая, таким образом, что советский социализм лишен такого человеческого лица. Эта реальность вынудила КПСС бороться с этим изъяном, прибегая к большой дозе субъективизма: посредством усиления идеологической пропаганды в сочетании с инспирированной брежневской доктриной жестокостью вторжения. Блестящий, тщательный, но не получивший должного внимания анализ этой ситуации содержится в книге Р. Джадсона Митчелла "Идеология сверхдержавы". (Стэнфорд: Hoover Institution Press, 1982).

 

11. Исламская концепция (разработанная ханафитской юриспруденцией) делит мир на "дом войны" (Дар аль-Харб) и "дом ислама" (дар аль-Ислам). Последнюю концепцию иногда также называют "Дар ас-Салам" (или "Дом мира").

 

12. Классический анализ этого и других ключевых элементов советской стратегии см. у Роберта Страус-Хупа, Уильяма Р. Кинтнера, Джеймса Э. Догерти и Элвина Дж. Коттрелле в книге "Затяжной конфликт: сложное исследование коммунистической стратегии" (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Harper and Brothers, 1959). Читатель заметит сходство между советской концепцией разделения мира и исламским джихадизмом ("Дом войны" и "Дом ислама").

 

13. Существует множество советских словарей политических терминов, а также западных словарей советской семантики. См., например, Илья Земцов, "Лексикон советских политических терминов", Гей М. Хаммерман (редактор) (Фэрфакс, Вирджиния: HERO Books, 1984); Раймонд С. Слипер (редактор) "Лексикон марксистско-ленинской семантики" (Александрия, штат Вирджиния: Western Goals, 1983) и А. М. Румянцев (редактор) "Словарь научного коммунизма" (Москва: Издательство Прогресс, 1984).

 

14. См. Джулиана Пилон, "Библиотека Организации Объединенных Наций: ввод советской дезинформации в обращение", Heritage Foundation "Backgrounder" 487, 18 февраля 1986 г.

 

15. См., например, доклад бывшего главы КГБ СССР Юрия Андропова Политбюро, в котором рассматриваются вопросы финансирования и влияния КГБ на партию "Черных пантер" в Соединенных Штатах: Владимир Буковский, "Moskiewski Proces" (Варшава: 1998), стр. 37. Эта книга, изданная на английском языке под названием "Judgement in Moscow", не является широко доступной, но была переведена с русского языка на французский в 1995 году, на немецкий в 1996 году и на польский в 1998 году, последнюю из которых использовал автор этого эссе.

 

16. См. документальные свидетельства об использовании "теологии освобождения" в качестве инструмента подрывной деятельности в документах правящей коммунистической партии Гренады - движения "Новая жемчужина". Здесь начальник тайной полиции Гренады рекомендует приглашать на Гренаду кубинских и сандинистских авторитетных лиц по вопросам теологии освобождения с целью подорвать теологическую целостность церквей на острове. См. книгу Кита Робертса "Анализ церкви на Гренаде", цитируемую Гербертом Ромерштейном и Майклoм Ледином (редакторами) в книге "Документы Гренады: обзор и выбор" (Вашингтон, округ Колумбия: Государственный департамент США и Министерство обороны США, 1984), стр. 5 (это подборка документов из более крупного архива Гренады, который находится в Национальном архиве). См. Также Государственный департамент США, "Советские активные мероприятия: Христианская конференция по вопросам мира", май 1985 г., цитируется в: Свен Крамер (редактор) "Советский Союз ведет холодную войну", сборник первичных исходных документов администрации Рейгана, опубликованный на CD-ROM (Вашингтон, округ Колумбия: Американский совет по внешней политике, ноябрь 1999); Государственный департамент США, "Советская деятельность по влиянию: отчет об активных мероприятиях и пропаганде, 1986-87 гг." (Вашингтон, округ Колумбия: август 1987), стр. 7.

 

17. См., Например, поразительный отчет о продвижении наркотиков советским блоком на Западе в книге Джозефа Д. Дугласа-младшего "Красный кокаин: наркоманизация Америки" (Атланта, Джорджия: Clarion House, 1990). Как автор может засвидетельствовать из собственного опыта, ни одно правительственное учреждение США, столкнувшись с убедительными свидетельствами перебежчика, представленными в книге Дугласа, не пожелало проверить их или собрать дополнительную информацию о них. Материалы этой книги подтверждают следующие доказательства: итальянское расследование покушения на Папу Иоанна Павла II, в котором было установлено, что к этой деятельности причастна болгарская государственная корпорация Kintex; показания сотрудника восточногерманской разведки Александра Шляльк-Голодковски об участии Восточной Германии (см., например, Рэйчел Эренфельд, "Связь между наркотиками и терроризмом", Институт Сагамора, 1 сентября 2001 г.); а также доказательства причастности никарагуанских сандинистов (см. https://www.cia.gov/library/reports/general-reports-1/cocaine/contra-story/append.html). Советская политика пропаганды сексуального либертaнизма исходила из большевистской стратегии использования этого инструмента сразу после совершения Октябрьской революции для разрушения традиционных социальных структур общества. См. Аликс Холт (переводчик и редактор), "Избранные труды Александры Коллонтай" (Вестпорт, штат Коннектикут: L. Hill, 1977) и книгу Грегори Карлтона "Сексуальная революция в большевистской России" (Питтсбург, штат Пенсильвания: University of Pennsylvania Press, 2005).

 

18. О коммунистической подрывной деятельности в сфере культуры см. Стивен Кох, "Двойные жизни: шпионы и писатели в тайной советской войне идей против Запада" (Нью-Йорк, Нью-Йорк: The Free Press, 1994). О сведениях перебежчиков касательно использования Советским Союзом агентов влияния см. книгу Станислава Левченко "По ту сторону: моя жизнь в КГБ" (Вашингтон, округ Колумбия: Pergamon-Brassey's International Defense Publishers Inc., 1988).

 

19. См., например, книгу Джозефа Финдера "Красный ковер" (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Holt, Rinehart, and Winston, 1983).

 

20. Полный анализ коммунистической подрывной деятельности см. в книге Уильяма Кинтнера "Линия фронта пролегает везде" (Норман, Оклахома: University of Oklahoma Press, 1950); и книге Питера Коллиера и Дэвида Хоровица "Разрушительное поколение: размышления о 60-х" (Нью-Йорк, Нью-Йорк: The Free Press, 1996); а также см. обширную литературу о советских подставных организациях в книге Джеймса Тайсона, "Цель - Америка: Влияние коммунистической пропаганды на СМИ в США" (Чикаго: Regnery Gateway, 1981); в книге Клайва Роуза "Советская пропагандистская сеть: справочник организаций, обслуживающих советскую внешнюю политику" (Лондон: Pinter Publishers Limited, 1988); в книге Марии Лейтон "Советская пропаганда как инструмент внешней политики" (Нью-Йорк: Freedom House, 1981); а также в материалах Федерального бюро расследований "Советские активные мероприятия в Соединенных Штатах, 1986–1987 годы" (Вашингтон, округ Колумбия: июнь 1987 года); и в материалах Джулианы Пилон "В ​​ООН, советские организации, работающие по прикрытием, выдают себя за неправительственные", Heritage Foundation "Backgrounder" 549 (Вашингтон, округ Колумбия: 1 декабря 1986 г.).

 

21. НСДД-75 "Отношения между США с СССР", 17 января 1983, стр. 1.

 

22. Там же, стр. 3.

 

23. Там же, стр. 4.

 

24. См. Роберт Штраус-Гупе и др., "Затяжной конфликт", op. cit.

 

25. Речь в Национальной ассоциации евангелистов, Орландо, Флорида, 8 марта 1983.

 

26. Меморандум президенту: "Правда и сила американского сдерживающего фактора", январь 1983 г., цитируется в: Ричард Ривз, "Президент Рейган: Триумф воображения" (Нью-Йорк: Simon and Schuster, 2005), стр. 139–40.

 

27. Рональд Рейган, Высказывания касательно подписания Провозглашения в честь Недели порабощенных народов, Белый дом (Вашингтон, округ Колумбия: 19 июля 1982 г.) Доступно в Интернете: http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1982/71982b.htm.

 

28. Президентская пресс-конференция Рональда Рейгана, 29 января 1981 года, освещенная в статье Хедрика Смита "Анализ новостей: Рейган оставляет свой след на политике США: дома и за рубежом произойдут перемены", газета "Нью-Йорк Таймс", 30 января 1981. Доступно в Интернете: http://www.nytimes.com/1981/01/30/world/analysis-reagan-putting-his-stamp-us-policies-home-abroad-change-course.html.

 

29. Владимир Ленин, "Задачи молодежных союзов", цитируется по Такеру, "Ленинская антология", op. cit.

 

30. См. главу автора этого эссе "Темы советского стратегического обмана и дезинформации" в книге Брайана Д. Дейли и Патрика Дж. Паркера (редакторы) "Советский стратегический обман" (Лексингтон, штат Кентукки: Hoover Institution Press, 1987) стр. 55-75.

 

31. Одним из современных примеров, касающихся этой темы было изображение в газете Washington Post бывшего главы КГБ и нового Генерального секретаря Коммунистической партии Юрия Андропова как современного умеренного либерала, "первого интеллектуала" на посту Генерального секретаря", любящего современное искусство, театр, джаз, шотландский виски и даже разговаривающего с диссидентами. См., Например, статью Душко Додера "Андропов демонстрирует способности к консолидации власти" в газете "Вашингтон Пост" 21 ноября 1982 года, стр. А1, а также статью "Видно, как Андропов приносит новую решительность" в газете "Вашингтон Пост" 12 декабря 1982 года стр. А1.

 

32. Государственный департамент США, "Белая книга о коммунистическом вмешательстве в Сальвадоре" (Вашингтон, округ Колумбия: февраль 1981).

 

33. Министерство обороны США, "Советская военная сила", отчеты за 1981, 1983, 1984, 1985, 1986 и 1987 г.г., процитированные в книге Свена Крамера (редактор) "Советский Союз воюет в холодной войне", сборник первоисточников администрации Рейгана изданный на компакт-диске Американским советом по внешней политике, Вашингтон, округ Колумбия.

 

34. Рональд Рейган, Обращение к нации о сокращении стратегических вооружений и ядерном сдерживании, Белый дом (Вашингтон, округ Колумбия: 22 ноября 1982).

 

35. Общая консультативная комиссия по контролю над вооружениями и разоружению, "Четверть века советской практики соблюдения обязательств по контролю над вооружениями, 1958–1983 годы", декабрь 1983 года (опубликовано для Конгресса в октябре 1984 года). Впоследствии администрация Рейгана представляла Конгрессу годовые отчеты о советской практике соблюдения.

 

36. См. Джозеф Д. Дуглас-младший, "Почему Советы нарушают договоры о контроле над вооружениями" (Вашингтон, округ Колумбия: Pergamon-Brssey's International Defense Publishers Inc., 1988).

 

37. Хотя администрация Картера публиковала отчеты о нарушениях прав человека, она приуменьшала стратегическое значение советских нарушений, морально приравнивая к ним нарушения со стороны авторитарных режимов, выступавших против СССР и поддерживавших Соединенные Штаты. Эта политика "морального равенства" была отменена администрацией Рейгана на том основании, что количество, масштабы и систематический характер советских нарушений были намного значительнее по сравнению с нарушениями таких авторитарных правителей, как шах Ирана, который стал мишенью администрации Картера. Критику политики Картера см. в статье Джин Киркпатрик "Диктатура и двойные стандарты", журнал "Комментарий", ноябрь 1979 г.

 

38. Рональд Рейган, "Заявление о советской политике в области прав человека", 18 октября 1983. Доступно в Интернете: http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1983/101883b.html.

 

39. Эти отчеты USIA (ранее называвшегося Международным коммуникационным агентством США международных коммуникаций США - USICA) не распространялись в Соединенных Штатах в соответствии с законом Смита-Мундта, и поэтому их очень трудно найти. Одним из наиболее известных источников этих отчетов является книга Крамера "Советский Союз воюет в холодной войне", op. cit. Некоторые имеющие отношение к теме отчеты, содержащиеся на DC-ROM, - нижеследующие: "Афганистан: борьба за восстановление свободы" (Вашингтон, округ Колумбия: Информационное агентство США, 1982); "Афганистан: пятый год борьбы" (Вашингтон, округ Колумбия: Информационное агентство США, июнь 1984); "Польша: время света и тьмы" (Вашингтон, округ Колумбия: Международное коммуникационное агентство США, 1982); "Возобновленная поддержка Кубой насилия в Латинской Америке: специальный доклад" (Вашингтон, округ Колумбия: Международное коммуникационное агентство США, декабрь 1981); и "Кубинские вооруженные силы и советское военное присутствие" (Вашингтон, округ Колумбия: Международное коммуникационное агентство США, 1982).

 

40. См.: Государственный департамент США, "Советская деятельность по влиянию: отчет об активных мероприятиях и пропаганде, 1986-1987" (Вашингтон, округ Колумбия: октябрь 1987) в книге Крамера, "Советский Союз воюет в холодной войне", op. cit.

 

41. В деятельность администрации Рейгана по разоблачению операций советского влияния входил выпуск определенного числа публикаций об аппарате подрывной деятельности и политических действиях. В их число входили следующие публикации: Государственный департамент США, "Международный отдел ЦК КПСС". См. Федеральное бюро расследований, "Советские активные мероприятия в Соединенных Штатах, 1986–1987 годы" (Вашингтон, округ Колумбия); Государственный департамент США, "Активные мероприятия: отчет о сути и процессе проведения антиамериканских кампаний дезинформации и пропаганды" (Вашингтон, округ Колумбия: август 1986; Государственный департамент США, "Советская деятельность по обретению влияния: отчет об активных мероприятиях и пропаганде, 1986–1987 годы"; Информационное агентство США, "Советские активные мероприятия в эпоху гласности", отчет Информационного агентства США для Конгресса, март 1988; Государственный департамент США, "Советские активные мероприятия: подлог, дезинформация, политическая деятельность" (Вашингтон, округ Колумбия: октябрь 1981); и краткие отчеты Госдепартамента США об активных мероприятиях Советского Союза, некоторые из которых были озаглавлены "Записка по иностранным делам" (многие из них опубликованы в книге Кремера "Советский Союз воюет в холодной войне (CD-ROM).

 

42. Александр Солженицын, "Нравственная опасность" (Нью-Йорк: Harper Torchbooks, 1980), стр. 50-53. (Изначально опубликовано под названием "Заблуждения о России - угроза Америке", журнал "Форин афферс", весна 1980).

 

43. Там же, стр. 129. (Эта цитата также появлялась в статье "Смелость видеть" в осеннем выпуске журнала "Форин афферс" за 1980 год).

 

44. Интервью президента Рональда Рейгана Радио Свободная Европа / Радио Свобода, Вашингтон, округ Колумбия. 14 июня 1985.

 

45. См., например, Ричард Kаммингс, "Спецрепортаж: бомбардировка РСЕ / РС в 1981 году", архив Радио Свободная Европа / Радио Свобода, 9 февраля 1996 г. См. также: "Голоса надежды: история Радио Свободная Европа и Радио Свобода", Выставка архива Гуверовского института, 2010 г.

 

46. См. Арч Паддингтон, "Свобода вещания: триумф радиостанций Радио Свободная Европа и Радио Свобода в холодной войне" (Лексингтон: University Press of Kentucky, 2000). См. Также Майкл Нельсон, "Война черных небес: битвы западного вещания в период холодной войны" (Сиракузы, штат Нью-Йорк: Syracuse University Press, 1997).

 

47. Майкл Нельсон, "Война черных небес: Битвы западного вещания в период холодной войны".

 

48. Лех Валенса, Пресс-конференция на Радио Свободная Европа / Радио Свобода о роли радио в борьбе Польши за свободу (Вашингтон, округ Колумбия: 1989), процитирована в статье А. Росса Джонсона, "Краткая история Радио Свободная Европа / Радио Свобода" (Вашингтон, округ Колумбия: декабрь 2008), http://www.rferl.org/section/history/133.html. По воспоминаниям автора этого эссе, цитата, приведенная в этой статье, немного неверна; поэтому автор эссе привел дополнительные слова в скобках.

 

49. Донни Рэдклифф, "Вацлав Гавел, лицом к лицу с голосом", газета "Вашингтон Пост", 27 февраля 1990.

 

50. Рональд Рейган, Обращение к членам британского парламента, Лондон, Великобритания, 8 июня 1982. Доступно в Интернете: http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1982/60882a.htm.

 

51. Источник: Национальный фонд демократии.

 

52. Питер Швейцер, "Война Рейгана" (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Doubleday, 2002), стр. 187-88.

 

53. Рональд Рейган, Выступление в МГУ, 31 мая 1988.

 

54. Там же.

 

55. Страх Кремля перед правдой был настолько велик, что он пошел на нелепые меры, чтобы скрыть ее - даже в случае этого небольшого (1 на 2 метра) информационного щита. Поскольку в Москве закон запрещал наступать на газоны, советские власти засадили травой участок на тротуаре, прилегавшем к информационному щиту, так, чтобы прохожие вынуждены были находиться примерно в шести футах от этого щита, что делало невозможным чтение написанных на нем текстов. В ответ USIA увеличило размер букв, хотя и за счет объема текста.

 

56. Тед Воллмер, "Вопрос о правах человека поддержан голосованием", газета "Лос-Анджелес Таймс", 4 января 1984, стр. C1.

 

57. NSC-NSDD-32 "Стратегия национальной безопасности США", 20 мая 1982.

 

58. См. подробности этой тайной программы, изложенные очевидцами в книге Питера Швейцера "Победа: тайная стратегия администрации Рейгана, ускорившая крах Советского Союза" (Нью-Йорк: Atlantic Monthly Press, 1994). Четыре части этой программы описываются на стр. 75. Подробная информация об усилиях по поддержке СМИ приводится на стр. 89-90, 146, 225.

 

59. Там же, стр. 76.

 

60. Там же.

 

61. Там же, стр. 70, 75, 86, 88, 89, 123, 160, 164, 165, 227, 228, 257, 258.

 

62. Там же, стр. 265, 281.

 

63. Там же, стр. 159, 256.

 

64. Автор этого эссе лично встретился с одним из тех альпинистов, который поделился со ним рассказом об этих контактах.

 

65. Швейцер, "Победа", стр. 184, 228.

 

66. Там же, стр. 267.

 

67. Там же, стр. 156.

 

68. Там же, стр. 177.

 

69. Там же, стр. 175-76.

 

70. Там же, стр. 178.

 

71. Там же, стр. 208.

 

72. Там же, стр. 271-72.

 

73. Там же, стр. 273-74.

 

74. Для более подробного анализа трех рассмотренных здесь внутренних кризисных ситуаций см. книгу Джона Ленчовски "Истоки советской перестройки" (Эшлэнд, штат Огайо: Ashbrook Center, Ashland University, 1990).

 

75. См. Милован Джилас, "Новый класс: анализ коммунистической системы" (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Praeger, 1957); и Майкл Восланский, "Номенклатура: Советский правящий класс" (Гардэн-сити, штат Нью-Джерси: Doubleday and Company, Inc., 1984) касательно ранних и поздних описаний коммунистической привилегированной элиты.

 

76. Эта модель заморозков и оттепелей полностью объяснена в книге Алена Безансона, "Советский синдром" (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Librairie Hachette, 1976).

 

77. Для систематического анализа советского наступления в сфере культуры см. статью Джона Ленчовски "Советская культурная дипломатия: многогранный стратегический инструмент советской власти", 1991 г., доступно в Интернете: http://www.iwp.edu/doclib/200607710_cultural_diplomacy.pdf.

 

78. ТАСС, 31 октября 1987, Ежедневный отчет зарубежной информационной службы вещания - Советский Союз, 5 ноября 1987, стр. 54. Эта цитата приводится в статье Джона Ленчовски "Военная гласность и стратегический обман", International Freedom Review, том. 3, номер 2, зима 1990, стр. 6. Доступно в Интернете: http://www.iwp.edu/docLib/20110628_M militaryGlasnost.pdf.

 

79. Михаил Горбачев, речь в годовщину Октябрьской революции, ноябрь 1987. Также цитируется в статье Ленчовски, "Военная гласность и стратегический обман", стр. 6.

 

80. Строго говоря, гласность означает "публичность" или, возможно, "предоставление голоса людям в контролируемых обстоятельствах". В той степени, в которой это слово имеет какое-либо отношение к "открытости", его можно, при желании, определить как "контролируемую открытость". Достаточно сказать, что этот термин был использован неверно для описания того, что пропагандисты советских и царских времен хотели изобразить как свободу слова.

 

81. См. Ленчовски, "Военная гласность и советский стратегический обман".

 

82. Советы оправдывали вторжение в Баку необходимостью, якобы, установления гражданского мира между азербайджанцами и армянами в Баку. Однако, конфликт между двумя национальными группами был намеренно обострен КГБ, который организовал погром армян, проживавших в этом городе, и предоставил медиа-платформы (например, телевидение в прайм-тайм) азербайджанским шовинистическим экстремистам, подстрекавшим к насилию против армян. 

Anchor 1
Anchor 2
Anchor 3
Anchor 5
Anchor 4
Anchor 6
Anchor 7
Anchor 8
Anchor 9
Anchor 10
Anchor 11
Anchor 12
Anchor 13
Anchor 14
Anchor 15
Anchor 16
Anchor 17
Anchor 18
Anchor 19
Anchor 20
Anchor 21
Anchor 22
Anchor 23
Anchor 24
Anchor 25
Anchor 26
Anchor 27
Anchor 28
Anchor 29
Anchor 30
Anchor 31
Anchor 32
Anchor 33
Anchor 34
Anchor 35
Anchor 36
Anchor 37
Anchor 38
Anchor 39
Anchor 40
Anchor 41
Anchor 42
Anchor 43
Anchor 44
Anchor 45
Anchor 46
Anchor 47
Anchor 48
Anchor 49
Anchor 50
Anchor 51
Anchor 52
Anchor 53
Anchor 54
Anchor 55
Anchor 56
Anchor 57
Anchor 58
Anchor 59
Anchor 60
Anchor 61
Anchor 62
Anchor 63
Anchor 64
Anchor 65
Anchor 66
Anchor 67
Anchor 68
Anchor 69
Anchor 70
Anchor 71
Anchor 72
Anchor 73
Anchor 74
Anchor 75
Anchor 76
Anchor 77
Anchor 78
Anchor 79
Anchor 80
Anchor 81
Anchor 82
© Copyright
bottom of page