SOVIET HISTORY LESSONS

Лорд Бетэлл, пэр Верхней палаты Парламента Великобритании, историк, переводчик Солженицына и непоколебимый антикоммунист, делится воспоминаниями о Буковском в своей книге "Шпионы и прочие секреты: Воспоминания о второй холодной войне".
 

Я впервые познакомился с Буковским, когда он вошёл в парадную дверь моего дома в Лондоне 5 января 1977 года. Он был похож на призрака, с щеками, как будто сдавленными двумя теннисными мячами, волосами щёткой в четверть дюйма, и цветом лица того оттенка серого, какой бывает у людей, находящихся или недавно находившихся очень близко к смерти. История его жизни была одной из самых ярких за последние годы в СССР. <...>

 

Он принял решение бороться с системой и делать это без единого компромисса. Это было в высшей степени необычно, даже для диссидентов. Почти все они на какой-то стадии шли на компромисс. В конце концов, Сахаров до 1968 года был верноподданническим советским учёным. И в течение нескольких лет после 1962 года Солженицын поддерживал советский журнал "Новый мир" и советский "Союз писателей" в Москве.

 

Но Буковский ни на шаг не пошёл навстречу требованиям системы. <...> КГБ, понимая, что в их руках находится серьёзный враг, всячески старался обезвредить его уговорами, включая обещания великолепной карьеры, угрозы убить или изувечить и предлагая ему паспорт для того, чтобы начать новую жизнь на Западе. Ничего из этого его не интересовало. Он довел свою диссидентскую деятельность до конца. Каждый раз, когда его выпускали, он просто возвращался к тому, чтобы противодействовать системе. Это означало, что он никогда не находился на свободе в течение долгого времени. <...> И всё это время он знал, что если он скажет только слово, как только он согласится сотрудничать с КГБ, его условия улучшатся. <...> Но он не доставил такого удовольствия КГБ.

 

Я впервые соприкоснулся с его делом 9 июля 1976 года, когда я представил в Европейском Парламенте резолюцию с просьбой к советскому правительству освободить Буковского или, по крайней мере, сделать так, чтобы он не умер. Я указал, что менее чем за год до этого СССР подписал в Хельсинки документ, гарантирующий свободу мысли, совести, религиозных убеждений, уважение к правам человека и основным свободам, и что подпись Леонида Брежнева на этом документе перестанет иметь значение, если Буковскому позволят умереть в тюрьме. Европейский Парламент единогласно принял эту резолюцию, хотя коммунистов на голосовании не было. <...>

 

Несколько дней спустя Маргарет Тэтчер, лидер оппозиции, попросила меня привести его на чай в Палату общин. Добрее и заботливее я ее никогда не видел. "Что ему можно есть?" спрашивала она меня. Она прочитала где-то, что жестокое обращение в тюрьме заставляло его теперь придерживаться строгой диеты. Она суетилась вокруг него как мамочка, а он сказал ей, к её величайшему восторгу, что политика разрядки международной напряженности — это опасный миф, и что "демократический социализм" — это такое же логическое противоречие, как кипящий лёд. <...>

 

Так началась моя долгая дружба с Буковским, который оказался умным политическим активистом и смелым диссидентом. <...> Он также оставался в хороших отношениях британским Премьер-минстром, став одним из её советников по Советскому Союзу, подспорьем в её готовности бросать вызов коммунизму при любой возможности.

​

​

Источник: Nicholas Bethell, "Spies and Other Secrets: Memoirs From the Second Cold War", Viking, 1994.

 

Перевод с английского Алисы Ордабай.